Командовать парадом буду я!
Шрифт:
– А к чему ты стремишься? – глаза Лены высохли, как по мановению волшебной палочки. – Вот объясни мне, к чему ты стремишься?! Что будет через год, пять? Еще больше денег? Своя дача, на которой ты не появишься? Съездим за границу? Раз в год на неделю? Видеомагнитофон? Который у тебя не будет времени смотреть? Ты хоть на Машкину свадьбу найдешь время прийти?!
Вадим сидел совсем потерянный. Он вдруг понял, что Лена права. Месяцы щелкали, как копейки на счетчике в такси, а годы – как рубли. Вроде бы не быстро, но безостановочно.
Еще совсем недавно казалось, вот еще чуть-чуть – и все пойдет иначе. Сколько мечтаний было связано с новой квартирой! Свой кабинет, большая комната для Машки. Кухня не пять и шесть десятых метра, а целых 12…
И что?.. Вот уже больше года Осиповы жили в роскошной четырехкомнатной квартире. Обставлена – лучше некуда. Мебель в спальне – от друзей Кузьмичева. Миша расстарался по полной программе. Мало того, что эта была самая шикарная спальня из тех, что можно было достать, так ее еще и «сактировали» на 50 процентов.
Обычно такую мебель доставали с тройной переплатой. Но Осипов купил ее по госцене и даже со скидкой, поскольку она была «бракованная» из-за царапины на задней стенке шкафа. Царапины, нанесенной гвоздем услужливым замом директора с помощью самого Вадима за 5 минут до прихода на склад шефа. Вошедшего с вопросом: «Ну, как, уже можно?»
Гостиная, Машкина комната, – все выбирали по только что появившимся в Москве каталогам. Даже не верилось, что можно ткнуть пальцем в картинку и тебе через три месяца вот это самое чудо привезут домой!
А с кабинетом получилось и того круче. В Москве только что открылся магазин «Абитаре». На Садовом. Ходили туда все, как в музей. Купить мебель там могли только иностранцы – цены заоблачные.
Вадим с Леной заехали так, поглазеть. И тут Вадим просто влюбился в кабинетный гарнитур. Темное дерево, вишня, гнутые ножки кресла и стульев… Солидный книжный шкаф, вмещающий целую библиотеку… Но, главное, письменный стол! Столешница покрыта зеленой кожей с золотым тиснением, широкие, удобные тумбы. Большой…
Вадим представил себе, как бы он мог спокойно разложить на нем рабочие бумаги… Не то что сейчас, – часть на стол, часть справа от кресла на пол, часть слева. А тут все перед глазами…
Цена – 12 тысяч долларов. Оплата валютой. Мечта стала напоминать радугу – красиво, можно иногда полюбоваться, но далеко, ближе к горизонту…
Поделился Вадим своей мечтой-печалью с Мишей. Может, что-то похожее можно найти в обычном мебельном?
Через пару дней позвонил Эдуард Николаевич. Спокойно, без эмоций, будто они с Вадимом только вчера виделись, и никаких 4 лет перерыва в общении не было, произнес: «Поезжайте в „Абитаре", там вас ждут!»
Вадима принял хозяин, бывший венгр, а нынче американец Джон Форман. Весьма сносно говорящий по-русски.
Очень переживал,
Короче говоря, стать поставщиком мебели для кабинета такого известного адвоката – честь для «Абитаре», поэтому цена – 3 тысячи долларов, можно рублями. Доставка и установка, разумеется, за счет фирмы.
Вадим кокетничать не стал. Торговаться тоже.
Позвонил Мише, попросил передать слова благодарности «сморчку», – он же «папа», он же Эдуард Николаевич. Заодно спросил, чем объясняется такая любовь Формана к «папе»? В ответ впервые услышал хорошо знакомое слово, но в абсолютно новом значении – «крыша».
Казалось, все – великолепно. Новая квартира, реализация старой мечты. А он ее уже и не замечает.
Стол завален бумагами, – какая под ними столешница, можно только вспомнить, но не увидеть…
Машка подрастает где-то там, далеко, в своей комнате…
Лена больше к поднятой ею теме не возвращалась. И слава богу! Вадиму и без того было тошно. Ночной разговор испортил настроение надолго и основательно. Он продолжал бегать, суетиться, работать. А запала не было. Для чего все это? Нет ответа. Ленкины грустные глаза по утрам, расстроенные по вечерам… Он старался к середине субботнего дня заканчивать всю бумажную работу, чтобы после прихода Машки из школы хотя бы вместе пообедать. Но потом его срубал сон, – давала знать усталость, накопившаяся за неделю.
Когда просыпался, приходилось куда-то двигаться. Либо в театр, – Лена по-прежнему следила за всеми премьерами разваливавшейся театральной Москвы, либо в гости, – пропускать дни рождения друзей было недопустимо. Домашней семейной жизни не получалось.
Да и работа Вадима все заметнее меняла свой характер. Вести привычные судебные дела поднадоело, – на дворе начиналась другая жизнь. Вадим не столько понимал это разумом, сколько чувствовал кожей.
Появившиеся пару лет назад первые кооперативы, казалось, прорвали невидимую плотину людской апатии. Вокруг забурлила первозданная отдельная человеческая инициатива. Кооператоры шили шубы из появившегося невесть откуда меха, обивали на любой цвет-фасон двери, ставили новые (металлические!).
Кооперативные кафе росли, словно грибы, и кормили в них вовсе не как в родном советском общепите. Даже первые кооперативные стоматологические кабинеты появились!
Две соседки Осиповых по подъезду, одна грузинка, вторая армянка, предложили Лене создать кооператив по изготовлению хинкали. Лена через Михаила Леонидовича достает муку и на своей машине развозит готовую продукцию. Русико делает фарш из мяса, которое, естественно, достает опять-таки отец Вадима, а Мариам отвечает за тесто и собственно изготовление и заморозку продукта.