Комар
Шрифт:
Присев на задницу, мой одноглазый мишка бодро разрывал своей пастью, видимо убитую, или возможно раненную мной по нелепой случайности, довольно крупную лису. У которой из шеи торчала, моя игрушечная стрела. От неожиданности, я тут же попятился назад и случайно, очень громко хрустнул сухой веткой.
Потапыч, тут же перестал исследовать содержимое лиса, высунул свою окровавленную морду и принюхался. Единственный глаз зверя, вдруг сильно расширился от знакомого ему запаха. Я всё тут же понял. И уже не таясь, со всех ног рванул обратно в лагерь. Поглядывая на бегу, как разъярённый медведь с распотрошённой в зубах лисой, выпрыгнул из кустов и споткнувшись об тянущееся за ней скользкие внутренности,
— Так тебе и надо, лисоед хренов! — улыбнулся я на бегу, — Будешь знать, как за малыми детьми охотится…
Основательно перекусив, я побежал с новой силой, петляя словно заяц между редких деревьев. Благо трава здесь, хоть и не уступала в длине, растительности возле реки, но росла не вверх, а просто стелилась, старательно изображая из себя мягкое одеяло. Я снова оглянулся. Пролетев после кувырка, метров пять, мишка тут же рванул назад, за потерянной во время падения добычей. Но остановившись возле распотрошённого зверя, затряс отрицательно головой. Как бы прогоняя неправильные мысли. И окончательно плюнув на уже пойманную еду, развернулся в мою сторону и стал наращивать темп.
— Мбек! — орал я на бегу мужику, — там медведь! Большой! Бери лук! — как вдруг и сам, на чём-то поскользнувшись, распластался всем телом, в десяти метрах от огромного казана. А за мной на всех парах, летел разъярённый, одноглазый монстр.
Повар рванул было в юрту за луком, но увидав как на испугано подымавшегося мальца, набегает огромный зверь, и буквально через пару мгновений просто раздавит того своим весом. Подхватил на бегу останки поломанного весла и помчался наперерез опасному хищнику. Закрыв тучным телом своего названного сына, Мбек со всей дури заехал древком по с рёвом открывшейся, слюнявой пасти. Остановив того буквально в метре от меня, разлетевшимся от удара об голову, веслом. Я же безуспешно пытался подняться на скользких внутренностях, пойманной мной рыбы.
— Беги сынок! Беги! — и мой названный отец, тут же схватился голыми руками за огромную, зубастую пасть, немного оглушённого, свирепого зверя…
Глава 5
Перекатившись в сторону, я всё же сумел подняться и добежать к шатру. Подобрав свой детский лук и колчан со стрелами, я обернулся и в ужасе замер от увиденного. Вцепившись обеими руками в пасть оглушённого зверя, Мбек всеми силами пытался её разорвать. Напрягая до предела мышцы и рыча словно раненый лев, он всё больше и больше, раздирал мишке его зубастые челюсти. Вот уже затрещали сухожилия, натянутые его сильными руками. И казалось, что ещё чуть, и он окончательно свернёт тому голову. Я даже немного напрягся, ожидая услышать хруст ломающихся медвежьих костей… Но вместо этого, мелькнувшая медвежья лапа разодрала повару горло, а вторая когтистая сталь, вспорола живот… Быстро теряющий жизненные силы великан, всё ещё держал в пухлых ладонях пасть, пришедшего в себя хозяина леса. Но тот, небрежно смахнув хват осмелившегося противостоять ему человечишки, тут же впился Мбеку в окровавленное горло…
Глядя сквозь выступившие слёзы я не мог поверить, что еще недавно излучавший уверенность в завтрашнем дне, добродушный и вовсю благоволивший ко мне человек, превратился в безжизненную тряпичную куклу, увлечённо швыряемую из стороны в сторону, косолапым монстром. Я был до того шокирован, что не заметил как меня вместе медведем, обступило около сотни всадников на лошадях…
Впереди всех, сидя на небольшой кобыле, в стальном, остроконечном шлеме и явно старинной кожаной броне, одетой поверх расшитого повторяющимися восточными узорами халата, восседал высокий, статный мужик. С чёрными, словно сажа, свисающими усами, и редкой, пробивающейся под нижней губой бородкой,
— Не стреляй! Я сам за отца отомщу! — подняв над головой игрушечный лук и колчан со стрелами, выкрикнул я удивленно крутившему головой мужику. И никак не понимавшему, кто же это посмел его остановить.
— Я здесь! — двинул я странно одетую дылду, луком по ноге. — Мбек, мой отец! И это наши с медведем разборки. Так что, не лезь! Понятно?! — мужик наконец-то меня заметил. И опустив лук, протёр глаза. Может, показалось? Да нет. Максимум, четырёхлетний пацан с небольшим луком, грозно смотрел на него и что-то требовал на местном языке. Из всего он понял только три слова. Не стрелять, отомстить, и отец. Жестом поманив кого-то из толпы и выслушав, видимо полный перевод, ещё раз удивлённо уставился на меня.
— Ты, — его сын? — спросил он.
— Да. Мбек, — мой отец! Он ценой своей жизни, спас мою. — максимально доходчиво объяснил я.
— И ты, хочешь отмстить?
— Хочу! — уверенно выкрикнул я.
— Но как?! — ошарашенно уставился на меня усач. А затем перевёл взгляд на огромного зверя. — Ты ему, на один зуб!
— Увидишь! Но я тебя прошу, что бы не случилось, — не вмешивайся! Это наши с медведем, старые разборки.
— Как тебя зовут, сын Мбека?
— Комар. Меня зовут, Комар! — гордо выпятив грудь, как и положено настоящему волку, я немного оскалил зубы и представился.
— Ты очень смелый, Комар, сын Мбека. Мы за тебя будем молиться. Ахмет, будет за тебя молится! Пусть небо нас услышит и ты всё же одолеешь своего грозного врага! — он поднял свой лук. И что то выкрикнув на своём языке, тут же был громогласно поддержан остальными мужиками с луками и длинными копьями.
***
От настоящей драки, я никогда не бегал. Будь то в детстве, безусым юнцом удравшим на фронт. Или в преклонном возрасте, пройдя через всё, что только можно было пройти. Я так и не покорился злой судьбе, в забытой богом деревне. Не спился, не сошёл с ума, а боролся до последнего. Радуясь каждому мгновению, отпущенному мне всевышним. Хоть и наполненных болью и полной безнадёгой последних лет жизни, загубленных взорвавшейся подомной миной..
Чудом не потеряв нижние конечности в очередном, никому не нужном военном конфликте. Я, всеми забытый и брошенный, передвигался лишь благодаря неимоверному усилию воли, с большим трудом переставляя свои, почти безжизненные ноги. А просыпаясь от хватающих моё бедное тело судорог, я каждое утро снова и снова, разминал изувеченные взрывом мышцы, что бы продлить ещё на один день, мои невыносимые страдания. И только каждодневные, изнурительные тренировки и плаванье в любую погоду в быстрой, никогда не замерзавшей реке, да ещё рыбалка с игрой в шахматы, — не позволяли мне окончательно сойти с ума. И находить в моём существовании, хоть какой-то, маломальский смысл…
А сейчас, когда у меня ничего не болело, не тянуло, и даже не скрючивало через раз. Кроме, пожалуй, измученной болью и горем потерь, души. Я чувствовал себя более чем уверенно. Даже в таком, не шибко большом теле. Тем более, что у меня теперь наконец-то был он. Мой медвежий коготь. Такой же острый и эффективный, как и тяжёлая медвежья лапа… Но коготь, пожалуй, оставим на потом. А сейчас, пройдёмся по нашему одноглазому людоеду, небольшой артподготовкой. Выдохнув остатки животного страха, я взял из колчана ещё одну, вдобавок к моим двоим зажатым в руке, мелкую стрелу…