Комбат. Смертельная битва
Шрифт:
Кощей сбежал аж в Латинскую Америку. Не потому, что ближе точно бы нашли, а поскольку в цивилизованных странах труднее укрыться нелегалу. Зная всего десятка три иностранных слов, он сумел найти общий язык с местными полукриминальными элементами, купил дом с видом на знаменитую амазонскую сельву и чувствовал себя в полной безопасности. Но уже через месяц Кощей был готов повеситься от скуки. Он установил спутниковую тарелку, но мог смотреть только спортивные передачи. Языков, как уже говорилось, Кощей не понимал, а российские каналы почему-то не ловились.
Беглец сгоряча решил временно переквалифицироваться в натуралиста, что едва не стоило ему жизни. Первая же вылазка на природу завершилась встречей с жараракой. Хорошо, что ядовитая гадина зашипела, увидев подошедшего вплотную человека, а то Кощей уже собирался на нее наступить.
Он не был безнадежно дремуч и кое-что
Да что говорить, даже в протекавшей неподалеку от дома речке купаться можно было только с риском для здоровья, а то и жизни. Пираньи там так и шастали. Короче, от прелестей тропического рая Кощей озверел, потерял осторожность и махнул на Гаити, где слишком долго наслаждался относительным комфортом. Он забыл, что братва в поисках новых ощущений тусуется по всему земному шару, который слишком мал для незадачливого беглеца.
Среди вновь прибывшей группы туристов оказалась компания конкретных пацанов. Кощей их не знал, они его тоже, но бандитские ориентировки работали эффективнее ментовских. Да и у Кощея имелась особая примета – отстреленный мизинец левой руки. Пацаны быстренько звякнули кому следует, и вскоре на острове высадилась парочка, отнюдь не сладкая, а совсем наоборот, после чего дни беглеца были сочтены. Ночью Кощей насмерть разбился, упав с балкона отеля. Анализ крови показал, что перед этим он напился до бесчувствия. Правда, имелся один маленький нюанс. Кощей жил на втором этаже, а выпал с общего балкона девятого этажа. Но полицейские такую мелочь проигнорировали. Мало ли что взбредет в голову абсолютно пьяному человеку.
Так Жерех лишился единственного друга, но занял достойное место в уголовном мире столицы. Не случайно его позвали на сходку. Развалившись на заднем сиденье «майбаха», он пытался сообразить, в чем причина сбора авторитетов. Вроде никаких масштабных событий в последнее время не происходило. Может, назревает очередной конфликт?
Дело в том, что вокруг Шамиля группировались далеко не все авторитетные столичные уголовники. Хватало других кланов, меньших по размеру, но обладающих даже большей совокупной мощью, вздумай они действовать сообща. Да и сам Шамиль являлся только первым среди равных, жестко ему подчинялась лишь его собственная группировка, остальные действовали самостоятельно, и общая картина напоминала средневековое государство в пору самой махровой феодальной раздробленности. То есть формально разные графы и бароны признавали короля своим сюзереном, но оставались в своих вотчинах абсолютными хозяевами. Только агрессия внешнего врага заставляла их встать под королевские знамена.
Поэтому Жерех сразу подумал о назревающих крупных разборках. Только с кем? Ни один клан сам по себе не осмелился бы бросить вызов Шамилю. Неужели объединились? Да так осторожно, что только сейчас об этом стало известно?
Напрасно Жерех забеспокоился. Приехав на место, он убедился в беспочвенности своих тревог.
Шамиль жил в скромном особняке, который мог себе позволить любой бизнесмен средней руки. Исключение представляла система безопасности. В нее вбухали немереное количество денег. Тут и мощный забор с прочными стальными воротами, которые проломишь разве что танком, и новейшая сигнализация, и, само собой, вышколенная охрана. В остальном Шамиль, являвшийся одним из немногих выживших воров старой формации, пытался жить по заветам времен едва ли не дедушки Ленина. Один из них запрещал вору наслаждаться роскошью. Это в буквальном смысле считалось преступлением. Такой вот парадокс. Грабить, воровать, убивать – это нормально, а жить в роскоши – преступление. Для чего же тогда грабить и воровать? Чтобы в тюрьме сидеть?
Водила «майбаха» притормозил у массивных ворот. Зная здешние порядки, он вместе с Жерехом вышел
– Проезжайте, – махнул он рукой.
Жерех проезжать не стал, он решил пройтись. Второй охранник, стоявший на крыльце дома, провел его в просторную комнату. Там, кроме Шамиля, находился всего один человек.
«Странно, до начала осталось пять минут. Если они примчатся одновременно всем кагалом, здесь будет пробка, как на Ленинградке», – усмехнулся про себя Жерех.
А никакого кагала не планировалось. Когда явился еще один человек, Шамиль как-то буднично сказал:
– Приступим к делу.
«Ничего себе заявочки! И это вся сходка? Где люди?» – Жерех зачем-то оглянулся, словно рассчитывая, что остальные участники почтенного собрания материализуются из воздуха.
Нет, по воздуху разносились только слова Шамиля, вновь удивившие Жереха. Суть краткой речи авторитета заключалась в следующем. Заканчивается расчистка Чекушинского рынка, освобождается не самый последний кусок столичной земли. Хорошо бы возвести на нем элитный микрорайон с дорогим и очень дорогим жильем.
– Кажется, этим уже занимаются, – подал голос Жерех.
– Ага. Компания мэра, точнее – его жены, хотя это один хрен, – весело ответил Шамиль. – Но скоро у них найдется другое занятие, поэтому нам стоит подсуетиться.
– Мэра скоро уберут, информация проверенная, – добавил Алтай, сидевший рядом с Шамилем.
Он был относительно молод, едва миновал сорокалетний рубеж, но уже являлся вторым по влиянию человеком после Шамиля.
Жерех всегда отличался умением быстро делать правильные выводы. Вот и сейчас, осмыслив услышанное, он мигом просчитал ситуацию. Под крышей Шамиля работает крупная строительная фирма. Если мэр лишится должности, фирма имеет хорошие шансы стать главным застройщиком. Это десятки, сотни миллионов долларов прибыли, и львиная их доля осядет в карманах Шамиля и его приближенных. Однако на такой лакомый кусочек найдется много претендентов. Начнется война, кровавая и жестокая. Причем о строительной фирме, крышуемой Шамилем, знают все заинтересованные лица, а конкуренты могут действовать втемную, тайно покровительствовать одной из легальных строительных компаний. Так сведется на нет преимущество группировки Шамиля в мощи. Авторитет не хотел терять в бойне своих людей. Поэтому либо он сам, либо Алтай придумал коварный ход – выдвинуть на передний край кого-то другого, который и примет первый, самый жестокий удар. Почему самый жестокий? Да потому, что наверняка Шамиль со стороны будет контролировать ход событий и раскроет инкогнито конкурента. А в открытой борьбе с Шамилем любая другая команда обречена. Впрочем, не исключено объединение сразу нескольких команд. Пара сотен зеленых лимонов – лучший стимул для создания мощной коалиции. Тем более люди Жереха окажутся очень кстати. Вряд ли конкуренты в своих расчетах учитывают бойцов из других команд. Им и в голову не придет, что Шамиль готов добровольно отдать часть прибыли.
– Ты, Жерех, рвался в легальный бизнес. Мы даем тебе эту возможность, – лицемерно заявил Алтай.
Как будто он не понимал разницы между законопослушным бизнесменом и крышующими его уголовниками. Но Жерех оказался в безвыходном положении, его, как говорили в их миру, прихватили за язык. И что ему оставалось делать? Объяснять разницу между предпринимателем и вымогателем? Но такое будет к месту на научном симпозиуме, здесь же собрались не академики, а совсем другие люди, которые тут же спросят: «Ты че, Жерех, тренькнулся или просто косишь под шизика? Завязывай с этим делом, базарь конкретно».
Кроме того, новое дело сулило приличный барыш, если честно договориться. И Жерех нехотя сказал:
– Лады, только сначала я хочу знать свою долю.
Глава 5
Звали девушку Эльвирой, фамилия у нее была Якуша. Она приходилась Борису Рублеву дальней родственницей и приехала из Вологды поступать в архитектурный университет.
Вообще стоит заметить интересную вещь. Огромна Россия, и населяет ее без малого полтораста миллионов человек, но почти у каждого найдется близкий, дальний или очень дальний родственник, живущий в столице. Родителей Эльвиры в последний раз Борис видел лет двадцать тому назад, но они вспомнили о родстве, поскольку единственной альтернативой этому был съем московского жилья по безумной для провинциалов цене. Сначала Рублев хотел отказать, поскольку дорожил устоявшимся за многие годы образом жизни, но тут вспомнил, что оба родителя девушки занимались умственным трудом, то есть зарабатывали скудненько, и расходы на столичные апартаменты пробили бы огромную дыру в их семейном бюджете.