Комбат
Шрифт:
Голубятников передал гарнитуру связисту, облегченно вздохнул:
– Ну вот, вроде зацепились. И неплохо. Два здания – это совсем недурно, а главное, по-тихому. Впрочем, тишина эта долгой не будет.
Голубятникову удалось поспать два часа. В 6.00 он был уже на ногах. Поднялись и заместители, сразу же отправились в подразделения. Батальон начал подготовку к проведению боевой операции у вокзала. Комдив, которому охранение не могло не доложить о ночных маневрах рот батальона Голубятникова, в действия комбата, как и обещал, не вмешивался. После завтрака, который удалось проглотить, лишь выпив стакан вина, Голубятникова на связь вызвал капитан Кошерев.
– Я – Лидер!
– На площадь вышли боевики, рыл тридцать! – доложил командир 7-й роты.
– Цель их
– Ну как же! Духи принялись шмонать трупы, подбитые, но несгоревшие боевые машины, танки.
– Собирают оружие?
– Да нет, похоже, оружие их не интересует.
– Вот как? Что же интересует?
– Жратва! Вытаскивают из техники сухпайки, ящики с тушенкой. У трупов забирают документы, снимают часы, по карманам шарят. Козлы! Мародеры. Что делать, Лидер?
– Как только мы начнем движение, они услышат рев двигателей и поймут, что к чему. Поняв, отойдут на позиции. Это наверняка те же духи, что сожгли пехоту. Они могут создать нам серьезные проблемы, поэтому приказываю твоей роте и разведчикам уничтожить противника – и уничтожать по мере его появления. Мочите их всех на площади. Через час-полтора будем у вас!
Получив приказ на уничтожение боевиков, бойцы 7-й роты и разведроты открыли по ним прицельный огонь. В течение нескольких минут расстреляли всех мародеров, вышедших на площадь, – более тридцати боевиков. Бандиты не ожидали подобного. Их командование, видно, решило, что огонь открыли бойцы, уцелевшие в бойне на площади, – мотострелки. И начали кричать, где просто голосом, где используя мегафон:
– Русские! Хватит стрелять. Война закончилась. Хватит с вас! Сдавайтесь!
В ответ роты вновь открыли огонь. И только по интенсивности огня, ведущегося из двух домов, боевики просекли ситуацию. Поняли, что стреляют не пехотинцы. К тому же услышали рев двигателей боевых машин, начавших выход из парка. Расстояние-то всего ничего. Оценив обстановку, бандиты, разбившись на группы, с трех сторон атаковали здания. Завязался ожесточенный бой.
Голубятников, в свою очередь, приняв доклад Кошерева об атаке противника, приказал начать выдвижение к вокзалу не в 9.00, а в 8.30. И ровно в 8.30, только пешком, держа технику в арьергарде, роты пошли к вокзалу. Шли, перекрывая возможные огневые точки, открывая огонь на любое движение на местности, прилегающей к дороге. Комбат, выпив стакан коньяку, занял свое место в командно-штабной машине «Сорока». Утро 2 января выдалось солнечным, ясным, никакого тумана. Это облегчало действия десантников. В 10.00 роты вышли к площади и переулкам, отходящим от нее. Улицы были забиты сгоревшими танками «Т-80», «Т-72», БМП-2. Бой на площади продолжался. Голубятников вызвал Кошерева:
– Охотник! Я – Лидер!
– Я – Охотник!
В эфир пробивалась интенсивная стрельба.
– Что у тебя, Охотник?
– Держимся! Отбили с десяток атак. Чечены атакуют как бешеные, положили их немерено.
– Собственные потери?
– Потерь ни у меня, ни у разведки нет! Где вы?
– Рядом. Начинаем захват плацдарма!
– Принял! Держу дома!
Основные силы вышли на площадь. Голубятников приказал:
– 9-й роте штурм здания рядом с домами, контролируемыми 7-й ротой и разведчиками, 8-й роте атака домов напротив с захватом трехэтажного здания Управления вокзалами.
Десантники начали штурм. И тут вновь произошло непредвиденное. На этот раз «сюрприз» преподнесли артиллеристы войсковой группировки, в которую входили уничтоженные на площади батальоны мотострелковой бригады. Гаубицы ударили по своим. По площади. И если до подхода к площади основных сил в батальоне не было ни одного раненого, это с учетом боя 7-й роты и разведчиков, то после артналета восемь бойцов получили ранения разной степени тяжести. Хорошо еще, что батальон действовал в пешем порядке и в городе, где можно было укрыться от осколков снарядов гаубиц.
Комбат срочно вызвал командира дивизии:
– Питон! Я – Лидер!
Пришедший в себя генерал, получивший информацию об успешных действиях батальона Голубятникова, живо ответил:
– Я – Питон!
– Мы
– Понял тебя, Лидер!
Спустя несколько минут обстрел прекратился.
А роты продолжили наступление. Заняли один дом, второй, третий, здание бывшего Управления вокзалами, где тут же был развернут командно-наблюдательный пункт батальона. Сам вокзал не тронули. Он не представлял никакой ценности ни в тактическом, ни в стратегическом плане, к тому же мог быть заминирован. Десантники атаковали яростно. Боевики в конце концов не выдержали, побежали в проулки. Вернее, попытались бежать. Но успели скрыться единицы – бойцы Голубятникова валили врагов группами. Батальон к 18.00 часам выполнил поставленную ранее задачу и захватил плацдарм у вокзала. Тактика действий рот в пешем порядке в условиях населенного пункта полностью оправдала себя! Подтянув технику и рассредоточив ее на плацдарме, батальон занял круговую оборону, продолжая освобождать от останков дудаевских банд близлежащие кварталы. Площадь очистили от подбитой техники. Погибших мотострелков вывезли для отправки домой. Многие семьи в то время получили трагические вести. Но война есть война. На войне ошибки обходятся очень дорого.
Глава одиннадцатая
Из воспоминаний Героя России, подполковника ВДВ Голубятникова С.Н.:
Захватом плацдарма у железнодорожного вокзала батальон выполнил поставленную боевую задачу. Я понимал, что вскоре предстоит решение других задач, и ждал приказа на дальнейшие действия. По противнику был нанесен сильный удар, но он не утратил способности к сопротивлению и сдаваться не собирался. Дудаевцы изменили тактику противодействия частям регулярной армии, перейдя, по сути, к ведению партизанской войны. Особенно опасным для нас являлось применение боевиками снайперов, зачастую из числа наемников различных национальностей, которые практически беспрерывно обстреливали подразделения батальона. Это могло привести к неоправданным потерям среди личного состава, что допустить я не имел права. Пришлось формировать специальные группы по обнаружению и уничтожению вражеских стрелков. И уже первые их выходы имели ощутимый результат. Если мы и не полностью устранили угрозу, то свели ее к минимуму, сохранив жизни многим своим парням…
Стемнело. Боевая техника батальона заняла позиции круговой обороны, блокируя прилегающие к привокзальной площади улицы, проулки, переулки. Но батальон физически не мог занять все дома, находящиеся у вокзала. А в них оставались боевики, возможно, не успевшие бежать от возмездия, возможно, специально оставленные своим еще действующим руководством. Последнее предположение частично подтвердилось, когда Голубятников решил провести более тщательную разведку вокзала, багажного отделения, путей. Понимая, что само здание хоть и не имело никакого даже тактического значения, но могло быть использовано боевиками в качестве опорного пункта, до поры до времени не проявлявшего себя. А также оно вполне могло быть забито взрывчаткой и подорвано в любое время, что могло привести к неоправданным потерям. Командир батальона, находившийся на командно-наблюдательном пункте, обустроенном в здании бывшего Управления вокзалов, вызвал к себе Телинского в 20.00, сразу после того, как разведчики поужинали. Старший лейтенант прибыл тут же, благо находился в соседнем здании. Голубятников поставил ему задачу, предупредив:
– С вокзалом будь аккуратнее. Обнаружишь боевиков – немедленный сигнал мне и тут же отход на позиции, блокирующие возможность прорыва бандформирования из вокзала на пути. Больше им бежать некуда. Позиции определишь сам, исходя из обстановки и местности. Особое предупреждение: при обнаружении противника в бой с ним не вступать, доложить обстановку мне и далее по задаче. Если же здание заминировано, то и черт с ним! Поутру саперы разберутся.
– Я все понял, товарищ подполковник.
– К объекту выходи в пешем порядке. Никакой техники.