Комбо-Психо
Шрифт:
И патроны для него тоже были особенными. Не просто свинцовая пулька с нанесённым зачарованием, а заключённая в капсюль смесь нескольких реагентов из тех, что нашлись в тайнике. Из-за большой сложности создания и относительно небольшом количестве необходимых компонентов мне удалось создать только двадцать таких патронов против двухсот обычных.
Однако каждый выстрел из Револьвера Воссоздания (над пафосным именем для такой невероятной пушки нужно будет ещё подумать) действительно стоил десятка обычных, если не больше.
Отдача даже меня хорошенько так пихнула в руку, обычному человеку повезло бы остаться
Алхимия была нужна не только для того, чтобы создавать мистические реагенты, разрушающие страницы чужих гримуаров или превращать свинец в золото, а воду в вино.
Изобретённая Бафометом магия в первую очередь изучала превращения одних элементов в другие. И в основе всех этих превращений было два процесса.
Разложение и Воссоздание.
Невозможно было превратить дерево в камень, если дерево останется деревом. Сначала нужно было “разложить” дерево такие “кирпичики”, из которых потом можно было “воссоздать” камень.
Меня, как землянина, тут же тянуло начать объяснять всё это с точки зрения классической физики. Мол, сначала раскладываем молекулы дерево на атомы, а вернее даже на протоны, нейтроны и электроны, а потом воссоздаём молекулы гранита или чего бы то ни было ещё.
Однако алхимия Бафомета к привычной мне физике не имела почти никакого отношения. Более того, с точки зрения точных наук она не должна была работать в принципе.
Потому что, во-первых, “кирпичики” для любого превращения были разными. То есть для превращения дерева в камень и для превращения дерева в стекло нужно было использовать разложение по-разному и получать разные “кирпичики”.
Во-вторых, “кирпичики”, промежуточное состояние вещества между разложением и воссозданием, могло выглядеть совершенно по-разному. И порошком, и жидкостью, и газом, и липким желе, и резиновой массой, и железобетонным слитком. При этом ни одно из таких промежуточных состояний не было каким-то конкретным химическим элементом или их набором, а при неправильном хранении они довольно быстро “портились”, превращаясь в совершенно случайное реальное вещество.
И в-третьих, и это было самое чудесное, смешивание разных “кирпичиков” могло давать совершенно невероятные и непредсказуемые на первый взгляд результаты. То есть смешав “кирпичики” дерево-камень и вода-стекло, можно было совершенно неожиданно получить “кирпичики” медь-сера. Отсюда и появление таких невероятных вещей, как пилюля телесной перестройки.
На первый взгляд это казалось каким-то бредом, но на самом деле алхимия, как и химия, была очень точной наукой. Единственной разницей было то, что работала она в первую очередь не с атомами и молекулами, а с тем, чего на Земле в принципе не было — с маной.
Разложение, то есть превращение материала в те самые “кирпичики”, мне было пока что недоступно. Однако с помощью имеющихся реагентов через жезл, теперь ставший частью моего револьвера, я мог проводить воссоздание, превращая кирпичики в то, что мне было нужно.
А нужны мне были максимально мощные взрывы. И, благодаря эффекту неожиданности, первый же выстрел из левого револьвера обернулся первыми потерями в рядах врага.
Из-за пламени, продолжавшего полыхать даже на осколках ледяного щита, и тучи пара, вызванного
К сожалению, эта аура не принадлежала красноглазому. Но, так или иначе, сокращение числа врагов было приятной новостью. Вот только после того, как я раскрыл свой козырь, красноглазый, похоже, решил, что нет смысла прятать свой.
Я ощутил мощную вспышку энергии, почти что превышающей возможные для седьмого круга лимиты. А через секунду из облака тумана на меня рванули три силуэта, уже не принадлежавших людям.
Лошадинолицый стал выше и тоньше, руки опускались до колен, а огромные кисти с длиннющими когтями стали походить на садовые вилы. Его кожа покрылась мерзкими даже на вид наростами, напоминающими грибы-паразиты на деревьях. Нос пропал, будто бы слившись с челюстью и искривив лицо до полнейшего уродства, как у него была самая запущенная форма заячьей губы в мире. Волосы почти все выпали, оголяя искривлённый бугристый череп, а в ставших огромными красных глазах виделась лишь дикая жажда крови.
Пышечка, напротив, стала ещё шире, её руки и ноги стали заметно короче, а прорвавшие одежду в сотнях мест иглы, тонкие и острые даже на вид, завершили превращение довольно миловидной женщины в нечто наподобие морского ежа. Объятья с ней теперь сулили не мягкость и сочность, а кучу дыр по всему телу. Её лицо изменилось меньше. Черты просто расплылись, будто воск на отекающей свечке, однако в глазах полыхала всё та же жажда убийства.
Последний, маг пятого круга, подбитый моим выстрелом, почти не изменился. Да и вообще он явно находился на грани смерти: половина тела была обуглена до костей, одежда вплавилась в тело, волосы сгорели. Если бы не приказ красноглазого об этой жуткой трансформации он, наверное, даже встать с земли не смог бы от боли. И я довольно быстро вывел его из строя всего лишь парой выстрелов из правого револьвера.
Я не знал, сами ли эти люди выбрали подчиниться дряни из-за Края, или это было чем-то вроде захвата тел. Но, так или иначе, мне было искренне жалко этих троих. Возможно, они были слишком высокомерны, возможно собирались пойти на, фактически, похищение человека, возможно служили не тому господину. И если бы мы всё-таки вступили в схватку и я убил кого-то из них, я бы точно не стал горевать ни по кому из них.
Но я бы точно не сказал, что они заслуживали ТАКОЙ участи. Потерять человеческий облик, человеческое естество, даже рассудок… вряд ли для них существовала обратная дорога. Испытать подобное на себе я бы точно не хотел. Убить их теперь было бы даже милосердно.
Вот только сказать было куда проще, чем сделать.
Пока они прятались за щитом и поливали меня заклинаниями издалека, я умудрялся очень неплохо уворачиваться и блокировать атаки за счёт навыков и нечеловеческих рефлексов. Но теперь, когда троица перешла на ближний бой, мне с моими револьверами пришлось реально туго.
При этом они продолжали применять магию, мощь которой стала лишь ещё больше. Из-за огромного разрыва между седьмым и восьмым кругом до уровня высших магов лошаделицый и пышечка всё равно не дотягивали даже близко. Однако каждый из них поднялся выше, чем даже теоретически мог любой маг седьмого круга.