Комдив. От Синявинских высот до Эльбы
Шрифт:
Встречи с блокадниками вызывали справедливое чувство безудержной ненависти к гитлеровским захватчикам. Никакая агитация и пропаганда уже не были нужны. Бойцы своими глазами видели, что принесло с собой нашествие варваров.
Приближаясь к фронтовой полосе, надо было еще и еще раз обдумать все до мелочей; все, что касалось разгрузки эшелонов, сбора, сосредоточения и марша бригады. Никто не мог знать, как сложится обстановка, в какие условия с первых своих шагов попадет бригада, будет ли время для подготовки к бою, будет ли первый бой встречным, оборонительным или наступательным. Это были задачи со многими неизвестными. Надо было быть готовым ко всяким неожиданностям. Первые
Не зная обстановки, трудно заранее определить образ действия командира, но я считал, что не мешает еще раз продумать целый ряд вопросов и по видам боевого и материального обеспечения.
Больше всего я боялся бомбежек с воздуха, но нам повезло — за весь путь от начала до конца маршрута ни один самолет противника не появился над нашими эшелонами.
До самого Череповца мы не знали, на какой фронт нас везут, и только потом стало ясно, что везут нас на Ленинградский фронт. Эшелон подошел к Тихвину. Все, что мы увидели, говорило о недавно прошедших здесь боях. От домов остались одни трубы, кое-где закопченные голые стены. Кругом, как раны на теле земли, зияли воронки от бомб и снарядов. Нигде ни одной живой души, если не считать нескольких железнодорожных рабочих, ремонтирующих дорогу. Такого мы еще не видели. Молча смотрели мы на мертвую землю и думали о героях, участниках освобождения Тихвина, ценою своей жизни спасших от голодной мучительной смерти сотни тысяч жителей Ленинграда.
Любанская операция
Весна 1942 года
Война началась для меня на Ленинградском фронте в начале марта 1942 года. Я командовал 140-й отдельной стрелковой бригадой, прибывшей на фронт из Сибири, а ровно через год, в марте 1943 года, был назначен командиром 311-й стрелковой дивизии и прошел с ней весь боевой путь от Волхова до Эльбы.
Эти два соединения одинаково дороги моему сердцу. Первые очень тяжелые, кровопролитные бои в составе 140-й бригады под Любанью и Синявино невозможно забыть и через десятки лет — они гвоздем засели в памяти.
Нелегко было и в 311-й дивизии, когда мы дрались за Ленинград в составе Волховского фронта, отвлекая силы противника на себя. Но это было позже, когда многие из нас уже имели небольшой боевой опыт, полученный в боях 1942 года.
140-я бригада, прибыв на фронт, вошла в состав недавно организованного 4-го гвардейского стрелкового корпуса, который состоял из 3-й гвардейской стрелковой дивизии, четырех отдельных стрелковых бригад и частей артиллерии. Командиром корпуса был генерал-майор Николай Александрович Гаген, боевой, грамотный командир. Он принял меня и бригадного комиссара Бориса Михайловича Луполовера на командном пункте в районе города Волхов. Мы подробно доложили ему о боевом составе бригады, ее укомплектованности и боевой готовности. Командир корпуса внимательно выслушал нас и, как нам показалось, остался доволен подробными докладами. Генерал спросил, кто из нас уже участвовал в этой войне. Получив отрицательный ответ, он заметно сник, помрачнел и уже без особой симпатии глядел на нас.
Я, как на беду, выглядел моложе своих 36 лет и, видимо, произвел на командира
Выйдя из землянки командира корпуса, мы с комиссаром решили, что разговор с Гагеном, как говорится, «начался гладью, а кончился гадью». Внезапная холодность командира корпуса по отношению к нам, не обстрелянным еще в этой войне командирам оставила неприятный осадок. Но мы старались не унывать, надеясь в первых же боях показать себя и бригаду с лучшей стороны.
Я был кадровым офицером, с 16 лет в рядах Красной Армии. В прошлом принимал участие в боях. Не один раз имел возможность проверить себя как командира, умеющего в сложной обстановке найти нужное решение. Да и сейчас я был здесь только потому, что неоднократно просился на фронт у командующего Сибирским военным округом, полагая, что моя военная подготовка и желание драться с врагом Отечества будут полезны действующей армии.
Как известно, в первой половине 1942 года развернулись ожесточенные бои западнее реки Волхов с целью прорыва нашими войсками блокады Ленинграда. В начале января 1942 года войска Волховского и Ленинградского фронтов перешли в наступление.
Главный удар из района севернее Новгорода в северо-западном направлении на Любань наносила 2-я ударная армия Волховского фронта. Соединения 54-й армии Ленинградского фронта с рубежа Воронов, Малукса, южный берег болота Соколий Мох вели наступление на Тосно. В течение двух месяцев (январь, февраль) части 54-й армии изо дня в день с необыкновенным упорством атаковали противника. Чтобы ускорить разгром группировки немецких войск в районе Любани, Ставка Верховного Главнокомандующего потребовала от командующего Ленинградским фронтом развернуть наступление силами 54-й армии с севера в направлении Любани навстречу группировке Волховского фронта.
9 марта в результате удара частей 54-й армии гитлеровцы оставили ст. Погостье, разъезд Жарок, лес и поляны, прилегающие к Погостью. Однако дальнейшие попытки наших войск развить прорыв успеха не имели.
15 марта командующий 54-й армией генерал И. И. Федюнинский поставил 4-му гвардейскому стрелковому корпусу задачу: с утра 16 марта перейти в наступление, нанося удар в общем направлении на Зенино, Смердыню с целью разгромить противостоящего противника и к исходу дня выйти на глубину до 6 км, чтобы потом, по мере продвижения, наращивать удар.
Как показал опрос пленных, немцы ждали наступления корпуса на день раньше, т. е. в воскресенье, говоря: «Русские всегда портят нам праздник».
Боевой порядок корпуса строился в три эшелона: первый эшелон — 284-я стрелковая дивизия с 16-й танковой бригадой, 3-я гвардейская стрелковая дивизия со 124-й и 98-й танковыми бригадами и 285-я стрелковая дивизия; второй эшелон — 33-я и 32-я отдельные стрелковые бригады; третий эшелон — 137-я и 140-я отдельные стрелковые бригады (стрелковые дивизии, кроме 3-й гвардейской стрелковой дивизии, только на время прорыва входили в состав корпуса).
С утра 16 марта части первого эшелона корпуса перешли в наступление. Прорвав оборону и тесня врага, они медленно, с большими потерями, продвигались вперед. Глубокий снег и заросли ольхового леса затрудняли использование танков, артиллерии и орудий для стрельбы прямой наводкой.
За пять суток непрерывных боевых действий, несмотря на героизм солдат и офицеров, части первых двух эшелонов продвинулись всего на 6–10 км и вышли на рубеж реки Кородынька, деревень Зенино, Дубовик. В дальнейшем, вследствие возросшей ширины фронта и больших потерь, наступление корпуса еще более замедлилось.