Комедия неудачников
Шрифт:
В возбуждении я наливаю себе еще стакан. По-прежнему не поднимая бутылку из-под стола.
— Пока ничего страшного, но не думаю, чтобы стоило выдерживать его больше десяти лет.
После следующего глотка он добавил:
— Мне кажется, оно из Пьемонта.
— Хватит уверток, господин винодел. Скажите что-нибудь посущественней.
— Я скажу, что это бароло. Средней выдержки, но заметно старше десяти лет.
Я чуть не поперхнулся.
— Годик этак… семьдесят четвертый?
Бьянка коротко и пронзительно присвистнула.
Я хлопнул своим стаканом о стол. Портелья вышел, оставив свой портфель, и добавил, что заглянет ближе к вечеру.
Бьянка показала мне дорогу к почте.
Что-то экваториальное есть в этом месте — вентилятор под потолком, кабинки из светлого дерева, стойка из розового мрамора. За стойкой какой-то тип, повязав шею полотенцем, уминает
Во второй половине дня я направляюсь в виноградник, где меня поджидает синьор Манджини вместе с виноградарем, который ради такого случая напялил свой воскресный костюм. Этот парень, Джакомо, не знает, куда себя деть от смущения. Я не только первый иностранец в его жизни, если не считать Дарио, но я еще и il padrone — хозяин. Для начала он попытался вывалить на меня всю эту техническую бодягу насчет виноделия вообще и его метода в частности, насчет саженцев, подрезки черенков и кучу всего прочего, в чем я ничегошеньки не смыслю, но делаю вид, будто очень интересуюсь. Мой виноградник для него побочное занятие, у парня есть собственная ферма, но дела там не слишком хороши, потому он и пытается заработать несколько лишних грошей на гроздьях, с которыми никто больше не захотел возиться. Он сумел-таки продать несколько тысяч литров одному миланскому предприятию, имеющему сеть дешевых ресторанчиков, но в дальнейшем его интересует постоянное жалованье, которое ему предложил Дарио. Кстати, тот факт, что Дарио доверил этому честняге и в дальнейшем гнать кислятину, лишний раз доказывает, что ему было совершенно плевать на качество. Они отвели меня в погреб, где я увидел ряд бочек, содержащих тридцать тысяч непроданных литров, которые накопились тут за четыре последних года. Наконец-то мне удалось в первый раз омочить свои губы в этом питье. Поскольку мне все уши прожужжали про его дурной вкус, я глотнул эту жидкость, уже заранее морщась.
— Ну и?..
Ну и я притворился. С глубокомысленным видом ополоснул себе нёбо, ожидая, что сейчас что-нибудь произойдет. В общем, впечатления, будто я вкушаю кровь Христову, у меня не возникло. Сравнение с вчерашним бароло оказалось далеко не в пользу второго. Но все-таки я ожидал гораздо худшего. Может, оно чересчур терпкое. Это правда. Кисловато. Напоминает дешевое красное по шестнадцать франков за четверть. И требует основательной закуски с кофе, иначе рискуешь повредить себе голову на остаток дня. Я его не выплюнул. Бедный малый, который его сварганил, не вынес бы этого. Я отвел глаза.
— Ну и?..
Ну и снова я протягиваю свою чарку, чтобы продолжить дегустацию. На этот раз я проглотил его одним духом, словно меня замучила жажда. Но те двое за мной не последовали. Мне хотелось сказать им что-нибудь… этакое… оригинальное. Дескать, тут оно чересчур такое, а там недостаточно сякое… Но, в сущности, сказать мне нечего. Эта жидкость — вино. И все тут. Правда, не слишком притязательное, чтобы обойтись без хорошо наполненной тарелки. Однако я слышал как-то от одного повара, что итальянская кухня — вторая в мире, потому что это вторая кухня в мире, которая рассматривает вино как пищевой продукт.
Что же такое было все-таки у Дарио на уме, если оно заставило его притащить свои лаковые туфельки в эту дыру?
— Ну и что же нам скажет синьор, наконец?
Три дня я слонялся по своему участку, по городку, по разным людям, вынюхивая хоть что-нибудь, что пробудило бы мою интуицию. Нотариус, прочитав какой-то крошечный пунктик в документах на владение, пожелал мне запастись мужеством. Помощник мэра тоже — короче, весь светский кружок Соры, хотя я так ничего и не выведал. Затем последовали два новых визита Портельи, во время которых я забавлялся тем, что удваивал сумму. С тем, что он уже успел мне предложить, я вполне мог бы вернуться в Париж и устроить себе двухгодичные каникулы. Но Дарио-то собирался вообще выйти в отставку с помощью этих земель — в свои тридцать лет. А пока в ожидании сбора винограда Джакомо трудится не покладая рук. Вместе с двумя работниками они обрезают те листья, которые затеняют гроздья, и сохраняют другие, защищающие их от дождя. Но дождя, похоже, этим летом уже не будет. Урожай обещает быть хорошим. Я всю свою землю перемерил шагами, блуждая по ней часами напролет, не пропуская ни одного уголка. Кое-где я даже пробовал копать наугад, надеясь обнаружить сокровище. Глупая надежда. Чем дольше я тут торчу, тем сильнее крепнет во мне убеждение, что искать тут нечего. Тут есть только работа и ничего, кроме
…Нас высадили в порту Дуррес, и уже оттуда мы добирались до Тираны, столицы. Там я опять увидел фашистов. Но к этим-то мы уже привыкли. А вот струхнул я, когда нам начали попадаться немцы, настоящие немцы. Нам объявили, что эти ребята наши союзники. Союзники? Вот эти? Нам тогда и другие глупости говорили вроде той. Кто-то из наших заявил, что Албания, дескать, находится в зависимости от Италии с тридцать девятого года. Ну и дальше что? Нам-то какого черта было с этим делать? Оказывается, нам предназначалось служить на так называемой авиабазе. И вот мы торчали там несколько месяцев, ни хрена не делая, и только пялились в небо через бинокль, а по ночам пытались что-нибудь уловить на слух, играя в карты. Если какой-то шум казался нам подозрительным, звонили зенитчикам. Но я что-то ни разу не слыхал, чтобы они по кому-то стреляли. Противник? Нет никакого противника мы и в глаза не видели. Никакого. Мы с компаре уже начали было подумывать, что в нас не очень-то нуждаются. Но тут нам сказали, что нашлось-таки кое-что такое, что надо защищать. И что это оказалось? Нефтяная скважина. М-да…
Десять солдат больше полутора лет вокруг одной скважины, на которую никто и не собирался нападать. А война от этой скважины была дальше чем в пятистах километрах. В пятистах…
А однажды мне дали пятнадцать суток отпуска. Компаре сказал: откажись, ты будешь рисковать гораздо больше, мотаясь туда и обратно, чем мы, оставаясь здесь. И он был прав. Пятнадцать дней в Соре, а потом целых четыре месяца возвращаться Когда я добрался до Албании, там уже все решили, что я дезертировал. Еще бы… Останься я дома, никто бы ничего и не заметил. А я как дурак, вдруг снова объявляюсь среди этих засонь. Хотя вполне мог бы остаться дома и стать дезертиром по-настоящему. Компаре меня встретил со слезами на глазах. Я его спрашиваю: вы хоть противника видели за эти четыре месяца? А он говорит: нет. Ну, я тогда пошел вздремнуть.
Бьянка поджидала меня к ужину. Не подавая виду, разумеется.
— Будете penne all'arrabiata?
— Да! — отвечаю я, поскольку проголодался.
Penne — это «перышки», такие короткие, кососрезанные макароны. All'arrabiata значит с «бешеным» соусом, потому что готовится очень быстро и обжигает вас из-за стручкового перца.
— Когда моя мать готовит соус, у нее на это уходит добрых три часа, — замечаю я.
— Это нормально. На настоящий томатный соус надо потратить или меньше десяти минут, или больше двух часов. Потому что в промежутке помидоры отдают всю свою кислоту. Если хотите, Антонио, завтра сделаю каннелони…
Произнося это, она немного краснеет, а я… я даже не знаю, куда себя деть. Замечаю на столе громадную миску с оставленными набухать люпинами — волчьими бобами.
— Вы не включите мне телевизор? — просит она. — Пожалуйста, Антонио.
Она не может без него обойтись. Боюсь, что ее знания об остальном мире сводятся к тому, что можно почерпнуть из этого ящика с картинками.
— В это время нет ничего хорошего, но зато помогает готовить.
— Простите?
— Ну да… Вот, если хотите, я вас научу делать соус arrabiata. Сейчас 19.45. Включите РАИ.
Слышен перезвон, с которого начинается блок рекламы.
— Ставьте воду кипятиться и в то же время бросьте на горячую сковороду целую дольку чеснока. И оставьте на огне до конца рекламы.
Всепроникающий чесночный дух добирается и до меня. Реклама кончается. Она просит перещелкнуть на пятую, где какой-то малый перед картой Италии сулит завтра днем +35.
— Как только начинается метеосводка, чеснок можно убирать, масло уже впитало весь его вкус. Бросайте теперь на сковородку очищенные помидоры. Как только он закончит сводку, вода закипит, и вы запустите туда свои «перышки». Переключите на четвертую.