Комедия положений, или Просто наша жизнь

Теплякова Лариса

Родственнички порядком утомили и перегрузили противоречивыми сведениями. Я решила немного пройтись по округе и осмыслить информацию. Моё внимание привлёк небольшой участок, отведённый под фруктовые деревья, видимо яблони и груши. Они отцветали, трогательно роняя на землю бело-розовые лепестки. Через садик пролегала узкая брусчатая дорожка, которая вывела меня на хоздвор. Какой-то человек в рабочем комбинезоне укладывал чурочки в поленницу. «Для камина или для бани» – подумалось мне.

– Здравствуйте! –

поприветствовала я мужчину. – Я у вас в гостях. Давайте знакомиться. Я Рита.

– Доброго здоровья! – откликнулся он. – Про вас уже всем известно. Вы – невеста Вадима Элемовича.

– Верно, – легко солгала я. Я почувствовала себя примадонной в спектакле, который режиссировал Вадим. Это было захватывающе интересно, но с оттенком эпатажа.

– А я Пётр Никанорович. Я тут на все руки, хозяйство большое, сами видите. Примечаю, что вы девушка непорченая, небалованная. Он тоже хороший, Вадим-то наш, – совершенно неожиданно сказал мой новый знакомый. – Я у них лет пятнадцать работаю, все у меня на виду. Досталось ему в жизни.

Признаться, мне было приятно услышать, наконец, добрые слова о Вадиме.

– Вы его первую жену имеете в виду? Мне кажется, его это гложет, – я попыталась вызвать славного человека на откровенность.

– Вот уж она была, прости господи, стерва! Пила много, нервы ему мотала, хулиганила. Ему надо бы давно с ней развестись, а он нянькался себе во вред. Дай бог вам всего хорошего. А сейчас ступайте ужинать, накрыто уже. Хозяин, Элем Васильевич, не любит, когда кто задерживается. Уважает, чтоб все вместе сидели за одним столом, по-русски, а не кусочничали и не бегали по усадьбе с тарелками.

Я все же явилась к столу последней. Вадим выглядел обеспокоенным и так трогательно бросился ко мне, что я подумала о нём: «Как ловок этот парень! Каков притворщик! Такой не упустит свой куш и разыграет ради этого любое представление».

– Я тебя потерял, разволновался, – шепнул мне коварный «жених».

– Я немного прошлась, милый, – подыгрывая ему, сказала я достаточно громко и принялась за еду. Свежий воздух сделал своё дело: у меня просто слюнки текли.

Все соблюдали приличия, но сквозь былую напускную непринуждённость постепенно прорывалась откровенная нервозность томительного ожидания. Ели вяло, словно язвенники. Общались тускло. Пожалуй, дети, я и Элем Васильевич демонстрировали окружающим отменный аппетит, не заглушённый меркантильными интересами. Отец Вадима метко шутил, подтрунивал, одаривал небанальными комплиментами своих близких. Я невольно залюбовалась им. Острый ум и воля этого человека завораживали. Видимо, желая разрядить обстановку, он сказал:

– Сделаем небольшой перерыв перед чаем. После ужина перейдём к нашим основным делам. Разомнитесь немного, а я поговорю с Ритой.

Он

отвёл меня всё к той же беседке под соснами. Я испытывала противоречивые чувства: его личность вызывала во мне человеческий интерес, но я вся внутренне сжималась от необходимости лгать ему. Впрочем, этот удивительный человек так выстроил разговор, что я отвечала только чистую правду!

– Ты любишь читать, деточка? – совершенно неожиданно поинтересовался он. – Читать по-настоящему?

– Я не только много читаю, но и пишу статьи. Я журналистка, – сказала я.

– И это замечательно! – обрадовано заметил Элем Васильевич. – А как тебе наш хутор?

Он смотрел на меня, как мудрый удав Каа на человеческого детёныша Маугли. Хорошо, что на этот вопрос можно было ответить, не кривя душой. Я призналась:

– Я очарована. Это маленький рай на Земле.

– Но люди показались далеко не ангелами, верно? – опять внезапно спросил он.

Я неопределённо пожала плечами.

– Я ведь их совсем мало знаю, чтоб так строго судить.

– Зато я их знаю хорошо! – заявил мой собеседник. – Даже лучше, чем они думают! И что самое главное – это не мешает мне любить их. Веришь?

– У меня нет оснований не доверять вам, – осторожно сказала я.

– Но и нет оснований симпатизировать собравшимся. Скорее наоборот – они тебя разочаровали. Я ведь видел, как они бегали к тебе сюда в беседку. Напели про Вадима, пожалуй, столько, что у тебя возникли неприятные подозрения. Я прав?

– Ну, что-то примерно в этом роде происходило…

– Я не буду допытывать тебя, мне даже неинтересно знать эту скверную болтовню. Я скажу тебе вот что: лет пятнадцать назад со мной приключилась серьёзная болезнь. Не буду вдаваться в медицинские подробности, но скажу лишь, что я был очень плох. Я как бы заглянул по ту сторону бытия. Когда повеяло могильным холодом, мне так захотелось жить, наслаждаться простыми вещами, видеть чаще своих несуразных детей. Всё обошлось, врачи меня поставили на ноги. С тех пор я понял, что главное – не пытаться переделать всех и каждого. Жизнь многогранна, противоречива, несправедлива и прекрасна. Я купил этот участок, потихоньку обустраивал его. Я приезжаю сюда и наблюдаю за сыновьями, внуками, снохами, собаками. Они очень разные. Они ссорятся, мирятся, сплетничают, проявляют странности, чудят, но меня это не огорчает! На самом деле они довольно безобидные люди. Я согласен жить долго-долго и бесконечно наблюдать пестроту бытия моей большой семьи. Не бери в голову то, что они там тебе наговорили. Это всё проявление забавных несовершенств. Человек очень слаб, и зависим от своих слабостей. Однажды книгу прочитал, «Бедные, злые, любимые» называется. Как это верно! Ты понимаешь меня?

Конец ознакомительного фрагмента.