Комедия положений
Шрифт:
Фильм закончился полдвенадцатого, и на обратном пути я стала волноваться, что сын наш, наверное, уже спит и придется его будить.
Дверь была заперта, на звонки никто не отвечал. Мы звонили, стучали ногами, кричали в замочную скважину, всё бесполезно. Возможно, мы разбудили весь дом, но только не Сережку. Сергей засыпал всегда долго и трудно, но перейдя, наконец, границу между сном и явью, спал как убитый. Можно было спокойно заходить в его комнату, разговаривать, он никогда не просыпался. Наблюдая, как безмятежно спит мой сын посреди шума,
Я подошла к окну на лестничной площадке. В квартире у Сагиян на девятом этаже приветливо горел свет.
– Пойдем к друзьям ночевать, - сказала я.
– Не сидеть же на площадке всю ночь. Пойдем скорее, пока они не легли.
Алешка не любил беспокоить людей. Но, постучав последний раз в дверь и убедившись, что попасть домой невозможно, он согласился и мы завалились к Сагиянам в двенадцатом часу ночи с просьбой устроить нас ночевать!
В 6 утра Алешка тихонько поднялся и пошел домой, выяснять, что да как. Утром ему удалось пробудить Сережку, который, открыв дверь, очень удивился, увидев на пороге родного отца:
– А я думал, вы дома, - сказал он, сонно потягиваясь.
Решила иллюстрировать нашу жизнь фотографиями, и нашла фотокарточки Сережки в яхтклубе. Сразу вспомнила, что лето перед третьим классом и перед четвертым, он с Юриком Шуваловым ходил в яхт-клуб. Первое время мы только и слышали всякие морские термины, из которых сейчас всплывает в памяти только слово "шверт".
Один раз, в выходной, мы даже сходили в клуб, поговорили с тренером.
Тренер конкретно ничего не сказал про Сережку, поговорил вообще о парусном спорте
– Мальчишки увлекаются яхтами и каждое лето приходит куча народу. Но всё это до первого сильного ветра: попав в ветер, восемь из десяти уходят, оставшиеся становятся яхтсменами и это на всю жизнь. Всё решает первый сильный ветер.
Попал ли Сережка в такой ветер, испугался, и потерял интерес к яхтам, я не знаю, не проследила как-то. Но он начал болеть, мало ходил, и когда появился в клубе после долгого перерыва, оказалось, что товарищи его управляют много лучше него, Юрик Шувалов даже участвовал в соревнованиях и Сережка охладел к яхтам.
Вот, наконец, я добралась до сентября 1986 года, когда я снова, с перерывом в 21 год начала писать дневник.
Но это был уже не юношеский дневник, который пишется для того, чтобы описать свои чувства и переживания, нет, сейчас меня беспокоило другое, что не запоминаются, уходят безвозвратно события прожитых лет, и невозможно вспомнить, когда была куплена разбитая чашка, и вот для письменных доказательств реальности нашего бытия я стала вести дневник.
Под дневник я отвела большую амбарную книгу, принесенную с работы. Первая запись:
26 сентября 1986 г.
С сегодняшнего дня
Сегодня суббота. Сережка болеет с понедельника, а больничный Симонова не дала. Перебиваемся кое-как. У Сережки температура, насморк, кашель, налет в горле и болит живот. Давала 4 дня эритромицин, а сегодня увидела волдырь на руке и жалуется, что чешется - видимо аллергия.
Сегодня падал снег - большая редкость для сентября даже для наших широт. Катя завтра едет в колхоз, боюсь замерзнет. Даю массу советов, а ей не нравится.
Алексей перевел часы на зимнее время.
28 сентября. Катя и Алексей встали рано. Алексей сварил овсянку и помог Кате собраться в колхоз. А вернулась она в 14.45, голодная. У меня был постный суп и салат из помидор, а еще палтус, я вчера его готовила.
У Сережи утром было 37,2, а днем нормальная. Уже зазвенел его голосок по квартире. Но в горле налет есть и кашель сильный. Никак не оправится парень, а завтра неделя, как заболел.
Вечером мы играли в 66 в 4 руки и мы с Сережкой выиграли у Кати с папой. Важное историческое событие.
Я вяжу кофту Кате, получается очень знойно.
Алексей купил помидоры по 80 копеек, а антоновку на рынке по 60 копеек (отличная) и в магазине по 50 копеек (неважная).
Собиралась пойти рисовать, но так и не собралась. Очень холодная осень. Может, потеплеет, но боюсь, что лист к тому времени облетит.
29 сентября. Выпал снег. Кругом мокресть. В обед приезжала домой. Вышла с работы - ветер просто жуть. Думаю, хорошо сейчас на юге.
Выписала "Новый мир", "Наш современник" и "Пионер". Всего 27.60. Денег выкупить Катино пальто нет.
Была у зубного после работы. Она говорит, пломбу не надо, будешь ставить коронку, зальют твою дыру. Зашла на минутку к Свете А, занесла зарплату. Она готовится в аспирантуру.
У Сережки всё еще налет, но появился небольшой аппетит. Принесла часть заказа - икра, сгущенка и шпроты.
Обед готовила после того, как полежала, - устала, бегала на работе целый день. Потом объясняла дочери физику, и заболело горло. Уже 11, а я еще не сплю. Пора.
30 сентября. Потеплело.
Вечером Сережа выиграл у меня в шахматы. Просил, чтобы я записала этот факт в дневник. И что я проиграла по собственной глупости. Последнее я не записываю. Катя ходит в Людмилином халате. Спереди его порвала, он полинял от стирок, но низкий вырез и хороший крой делают Катю неотразимой.
Вспоминали, как были одеты в воскресение, когда играли в карты.
Леша в джинсах, у которых карманы сзади отпороты и пришиты спереди на коленях, как заплаты, Катя в своем халате, уже описанном, а я в кофте с двумя дырами под мышкой. Сережка был в косынке и окровавленных пижамных штатах (у него в прошлый четверг шла носом кров).