Комендант Холодной Башни. Рассказы
Шрифт:
Было неловко в своей невозможной куртке, с рукой на перевязи, со спутанными волосами, которые неровными прядями падали на глаза. Никогда не думал, что внешний вид до такой степени может подчеркивать неравенство положений.
– Ты так и будешь молчать? – спросил следователь.
– Да.
– И как долго?
– Понятия не имею.
– В твоем молчании есть смысл? Хоть капля смысла?
– Не уверен.
– Тогда какого черта?
– У меня болит голова.
– Что ты хочешь?
– Сегодняшнюю
– Почему бы и нет.
Он перебросил через стол номер «Московского комсомольца».
На первой странице красовалась фотография разгрома в «Белой розе». Рядом фотография из квартиры господина Шенки. Неподвижное тело на светлом ковре. Вокруг головы ореолом расплывалось темное пятно.
Я по диагонали просмотрел статью. Что-то о том, что господин Шенки подозревал о готовившемся покушении. В «Белой розе» он принял меры предосторожности, но никак не ожидал, что его хитрый ход с иллюзией собственной смерти так быстро раскроется, и киллер заявится к нему домой. Тем более что киллер оказался человеком, которому он доверял.
«Зря доверял»,– подумал я, переворачивая страницу.
– Сколько тебе заплатили? – поинтересовался следователь.
– За что мне должны были платить?
– За убийство твоего шефа.
– Мне не платили. Это была личная инициатива.
– Месть?
– Что-то вроде того.
– За что?
– Он подставил меня.
– В самом деле?
Так и было. Как раз тогда мне искалечили руку.
– Я думал, это было вчера.
– Вчера просто добавили.
– И ты решил отомстить?
– Да.
– Понятно. Хочешь кофе?
– Упаси Боже!
– Как хочешь.
Он вышел за дверь. Наверное, за своим кофейником.
Я перевернул страницу газеты в поисках другой информации.
И я нашел ее. Восемнадцать человек среди ночи оставлены на проселочной дороге в лесу, в трех километрах от шоссе. Никто из них не пострадал. Следствие по этому делу находится в тупике, так как совершенно непонятна причина их похищения.
Причина! Причина – это я.
Почему-то мне не стало легче после этой информации. Но, по крайней мере, теперь на моей совести не было жизни других людей. Людей, мне неизвестных, тихо меня ненавидящих. Или громко.
Дверь открылась.
– Добрый день, мой мальчик,– произнес хорошо знакомый голос, – я пришел за тобой.
Я поднял голову. Передо мной стоял господин Шенки. В его светлых глазах светилась ирония.
– Все закончилось,– проговорил шеф,– ты выиграл.
– Какой ценой?
– Ни одна из душ не отправилась на небеса. Тебе этого мало?
Я указал на газету.
– Это правда? Отпустили всех?
– Всех до одного.
Шенки подошел к столу.
– Тебя отпустят,– сказал он, – но взамен ты должен назвать имя. Таков уговор.
– Зачем это нужно?
– Удовлетвори
– Да, – следователь с сожалением вынул из магнитофона кассету и бросил ее в ящик стола.
– Оскар Иващеев, – я пожал плечами, потом добавил, – он любит, чтобы его называли господином.
– Он страдает манией величия, – кивнул Шенки, – вы не сможете никаким образом притянуть его к этой истории с автобусом. Никто не видел его. Свидетелей нет.
– За исключением этого, – следователь указал на меня.
– Я же сказал, никаких свидетельских показаний. Вы возьмете только непосредственных исполнителей. Если они заговорят – дело другое. Но Джей будет молчать.
Следователь достал пачку сигарет, вытащил из нее одну. Остальные бросил на стол. Я попытался одной рукой вытащить сигарету для себя, но не вышло. Ни слова не говоря этот, в белой рубашке, распотрошил пачку, и, прикурив еще одну, протянул мне. Я благодарно кивнул и глубоко затянулся.
– Почему вы не хотите отдать Иващеева мне? – спросил следователь.
– Я сам с ним поговорю, – отозвался Шенки, – и ему это не понравится.
– Но…
– Ничего противозаконного.
– Дело ваше.
– Джей?
– Да?
– Не хочешь сделать заявление о нанесении тебе телесных повреждений?
– Не хочу.
– Разве тебя не били? – Шенки указал на мои разбитые губы.
– Били. Для очистки совести.
– Чьей?
– Моей. Всегда легче подчиниться, когда на тебя оказывают физическое давление. Хотя бы чисто символическое.
– Это в довесок к заложникам?
– Что-то вроде этого.
– И какие были условия?
– Мне дали револьвер с тремя пулями и восемь часов времени. Я едва успел.
– Первая попытка провалилась.
– Оскар знал, что в «Белой розе» был разыгран спектакль. У него запись телефонного разговора, где мы обсуждали это.
– Откуда у него запись?
– Понятия не имею.
– Что потом?
– У меня оставался один патрон и час времени.
Я смял окурок в пепельнице. Вздохнул.
– Тогда я очень устал. Болела голова. Даже больше, чем сейчас. Я ничего не смог придумать. Поэтому просто решил повторить спектакль по тому же сценарию. И поднять вокруг этого как можно больше шума. Позвонил знакомому журналисту.
Шенки взглянул на газету, усмехнулся.
– Придется парню теперь писать, что я был убит не до конца.
– Вот и вся история. Мне она не очень понравилась. Особенно финал.
– С тобой хорошо обращались, – с упреком заметил следователь.
– Просто не люблю, когда меня запирают. Разве я не говорил, что временами со мной случаются приступы клаустрофобии?