Комендант некромантской общаги 2
Шрифт:
— Да ты бы для начала просто сходил и посмотрел. Если поймают, то скажи, я попросил узнать обстановку, может, им надо доставить чего. А уж я им всё расскажу и тебя обижать не дам.
— Просто посмотреть? — Чертик посмотрел в окошко кухни и задумался. А почему бы и правда не прогуляться как-нибудь с утреца? Он же почти матерый шпион, и если бы не досадная случайность… Он посмотрел на спокойного орка, обвел взглядом кухню, примериваясь мысленно к половнику и сковороде. — А если на меня нападут? Мне надо что-то взять для защиты!
Фарид уже готов был выдать ему скалку — деревянная,
— О, вон бутылка с джинном, которую вам маманя выменяла. Можно я ее возьму? Я верну потом, ну, может, один раз что пожелаю, если будет опасно. — Хитрый чертик надеялся договориться с обитателем бутылки и думал, что тогда все его проблемы отпадут сами собой.
Фарид в джинна не верил. Нет, он видел, что в бутылке кто-то есть, но открывать ее пока не рисковал. Он понимал, что зарядить артефакт джинн бы точно смог, а раз чертиха так легко отдала бутылку, то там был кто-то бесполезный или опасный. Орк больше склонялся к бесполезному, так как опасное хозяйственная мамо применила бы себе на пользу и смылась под шумок. Бутылка, конечно, была красивая и с резьбой, но скалка была полезна в хозяйстве, а чертик, может, всё же наберется храбрости и выполнит простое поручение.
— Ну возьми. Только по-хорошему всё разузнай, потом мне расскажешь, и мы что-нибудь придумаем. — И он протянул чертенку бутылку, которую тот, схватив, счастливо прижал к груди. — Только ты там с этим джинном поаккуратнее, они, знаешь ли, разные бывают. Используй в крайнем случае.
— Конечно, дядька Фарид. Всё разведаю и приду рассказать. — Чертик чувствовал, что у него начинается раздвоение личности. Одна его половина советовала выполнить пожелание мудрого орка и, всё узнав, придумать хороший план, а вторая, плод воспитания пронырливой мамы, активно подстрекала хватать джинна и, пользуясь моментом, валить на все четыре стороны. Джинн ведь унесет его подальше, и он заживет хорошо. Иногда в голове чертенка мелькала здравая мысль о том, почему же мамуля так не поступила и отдала такую хорошую вещь. Но он отмахивался от нее, как от мухи.
«Потому и отдала, чтобы сохранить. А потом бы стянула обратно и дома всем хвасталась», — приблизительно так рассуждал меховой недоросль, топая по равнине в нужную сторону. Было еще светло, трактирщик указал ему направление, и красная точка скоро исчезла в степной траве.
Венцеслав Авраам Франц Рудольф недолго наслаждался прогулкой. Если у трактира трава была относительно невысокая, вытоптанная кочевниками и их стадами, то дальше она уже была почти в рост приземистого чертика. Ему уже казалось, что конца и края не будет его пути по этому травяному морю. Он всё чаще посматривал на заветную бутылку и нервничал.
— Если я ее открою, то джинн, наверное, вылезет. А если он вылезет, захочет ли он слушаться? А если нет? — Чертик озабоченно морщил лоб и пытался придумать что-то дельное. Размышляя, он петлял в траве и обходил спутанные пучки растений. Он даже пробовал подпрыгивать, чтобы посмотреть, что
— Нет, ну дорогу-то я у этого джинна могу узнать? Это же не желание, — все-таки решился он. — Что ему, трудно ответить? — Чертик крутил бутылку в руках, не решаясь выдернуть затычку.
Наконец дрожащая красная лапка всё же подковырнула пробку когтем, и мелкий трясущийся авантюрист уставился на горлышко. Ничего не происходило, и чертенок занервничал.
— Эй, там есть кто-нибудь? — Он с подозрением разглядывал бутылку. — Может, мамочка подсунула Фариду больного и он там сдох? — Он провел по резьбе когтем. Звук царапания по стеклу был и остается одним из мерзейших во всех мирах. Из бутылки раздался забористый мат, и Петр Егорович Беспалов, он же призрак коменданта, он же ожидаемый джинн, о чем он, понятное дело, пока даже не догадывался, вылетел наружу. Спиртное в бутылке кончилось, и, мучаясь похмельем, он только-только наконец уснул. Он помнил замок и Тимона с бутылкой, потом красную чертячью морду, вроде даже женскую, что-то визжавшую ему с одесским прононсом, потом зеленую морду с азиатскими чертами, пялившуюся на бутылку и него сквозь стекло. Всё это, протрезвев и страдая, он списал на посетившую его белочку, не задумываясь даже, бывает ли она у призраков. Вот похмелье бывает, и он убедился в этом на собственном опыте. Спросонья он ломанулся разбираться с нарушителем его покоя и отсутствием выпивки в драгоценном месте его теперешнего обитания.
— Я тебе сейчас глаз на… — Петр Егорович осекся, увидев круглые мерцающие желтым глаза с вертикальным зрачком на алой меховой морде с рогами. — Вашу маму мне в печенку, я все-таки в аду! Врете, не возьмете, твари рогатые! — И он нырнул в спасительное нутро уже родного сосуда.
Такой подставы Веня от джинна не ожидал.
— Эй, вылезай! Я только дорогу узнать хотел. Я заблудился, — пытался он давить на жалость и вызвать на диалог обитателя бутылки.
— Да, да. Заблудился, котел потерял, угли потухли, сковородки остыли, масло продал, а кипяток сам выпил. Я, по-твоему, совсем тупой? — глухо пробурчало из бутылки.
— Я ничего из этого в трактире не брал! — Черт пытался понять, о чем ему говорят. — Эй, вылезай уже. Тебе что, трудно дорогу указать? Раз голубой, так с нормальным чертом и поговорить зазорно?
То, что прозвучало из бутылки в ответ на это заявление, смело можно было всё запикать цензурой, включая точно обрисованный в красках маршрут чертячьего следования. Из всего изложенного чертик понял только то, что очень мало знает о подробностях личной жизни своей матушки, и то, что его тоже считают голубым.
— Может, мне бутылка с дальтоником попалась? — Выражение на мохнатой морде младшего Пепелюшко отразило поочередно все стадии озадаченности. — Я вообще-то красный, и ты должен исполнить мое желание! — попытался он еще раз в надежде, что на слово «желание» каждый джинн реагирует одинаково.
На эту заветную формулу странный и явно испорченный джинн отозвался странной фразой:
— А шиш тебе. Коммунистом не был и партбилета не имею!
— Я бутылку разобью, — пригрозил отчаявшийся черт.