Комендант Транссиба
Шрифт:
Но двадцать разведчиков из эскадрона Набокова, сели на борт ещё на Блочной. Комфортные вагоны бывшего рельсового автобуса им понравились. Манжура, склонный к оценке всякого имущества, щупал кресла, постукивал по деревянным лакированным столикам, покачался на широченных диванах и остался доволен.
— Я, может, от вас, сюда перейду, — сказал он своему напарнику Ринату. — А то, говорят, мы на лошадях до самого Китая поедем. Охранять поезда снаружи будем.
— А экзамены ты сдашь? — Ринат хмуро посмотрел на Манжуру. — Ты знаешь, что у них, железнодорожников на «Фантомасе» — норматив
Николай представил себя, вручную откручивающего вагонное колесо, и решил, что всадником быть попроще.
С Блочной «Фантомас» зашёл на плотину Камской ГЭС и потянулся к левому берегу. Егоров, машинист, двигал бронепоезд малым ходом. Пути на плотине не чинили лет пять, надо быть внимательным.
Вдруг приближающиеся дома и деревья на берегу качнулись, ещё качнулись. Егоров машинально, повинуясь вколоченным десятки лет назад рефлексам, немедленно затормозил. Он выбросил вперёд руку, самортизировать толчок, но его не было. Поезд стоял, а деревья и постройки продолжали покачиваться. В кабине дизельвагона звякнул телефон. Помощник Егорова, собравшийся выскочить наружу, остановился и взял трубку.
— Это что там у вас? — мощный динамик разнёс на всю кабину голос командира разведвзвода. — Землетрясение, что ли? Чего стоим? Или плотину размывает?
Машинист словно очнулся. Мягко опустив ладонь на контроллер, он дал малый ход. Но бронепоезд стоял. Помощник, сунув Егорову телефонную трубку, открыл дверь кабины и вылез на полотно.
Несколько секунд он постоял, фокусируя взгляд то на замёрзшей Каме, то на берегах и обернувшись к машинисту, закричал:
— Всё нормально тут!!
И тут же добавил, глядя на тепловоз:
— Ё — моё! Это мы качаемся.
Выбравшиеся разведчики и экипаж «Фантомаса» вскоре обнаружили причину остановки. Бронепоезд натурально висел в воздухе. Его тяжёлые, тронутые ржавчиной колёса не доставали до блестящих головок рельс сантиметра три — четыре. Все три вагона болтались над полотном, слегка кренясь по сторонам.
Вскоре на плотину приехали Набоков, инженеры с пушечного завода, железнодорожники и главный кинолог. Он был у командира, когда тому сообщили о непонятном происшествии и заинтересовался случившемся.
В это время разведчики слушали Манжуру. Присев на корточки, тот водил руками под бронепоездом.
— Тут что-то есть, — вполголоса бормотал он. — Неужели вы чувствуете? Вот оно прогибается, пощипывает, гладит.
Все уже попробовали, но никаких ощущений не чуяли. Помощник машиниста даже рискнул проползти под вагоном, испачкал куртку и штаны, и ничего не ощутил.
Начальники, инженеры, шурша щебнем насыпи, ходили вдоль бронепоезда и пытались найти хоть какое-то объяснение. Главный кинолог внимательно посмотрел на Манжуру, перевёл взгляд на висящие колёса и вдруг схватился за голову.
— Что это? — он опёрся рукой на вагон. — Шериф?! Нет, не Шериф. Что это?
Услышав возглас кинолога, Манжура начал подниматься, повернул голову и упал. Пальцы согнулись, сгребая смёрзшуюся щебенку. Николай замычал и расслабился.
К ним подбежали разведчики.
Манжура растерянно посмотрел на них и качаясь, встал на ноги.
— Это
Народ заозирался по сторонам. Пулемётчик из команды «Фантомаса» даже залез на крышу вагона и приставив ладошку ко лбу, начал внимательно осматривать колею.
Набоков с инженерами, увидев оживление возле вагона, тоже подошли. Манжура, подбирая слова, пытался пояснить свои ощущения. В это время главный кинолог тронул за руку Набокова.
— Я чувствую их, — он качнул головой. — Как свою собаку Шерифа. Нет, по — другому. Общаться не могу. Они какие-то доброжелательные.
Набоков молчал. Положение было странным. Боевой бронепоезд висел в воздухе, слегка кренясь под сильным ветром со стрелки Камы с Чусовой. Разведчик Манжура что-то видел, а кинолог Никитин что-то чувствовал.
Никитину командир доверял. Он знал, что кинологи могли чувствовать своих псов. Никакой телепатии, конечно, и в помине не было, но эмоциональная связь между проводником и его собакой присутствовала. Это знали все, и потому в кинологи попадали только те, кто мог установить хороший, качественный контакт со своим подопечным.
Но кто был под вагонами? Или что?
После катастрофы происходили разные чудные вещи, но вынужденные к выживанию люди не обращали на них внимания, если те не мешали. Есть странное и пусть будет, но в наши дела не вмешивается. К тому же Набоков был военным и удивляться и бояться просто не умел.
Сейчас же надо было вызволять бронепоезд.
Вдруг «Фантомас» двинулся. Все невольно отпрянули в сторону и тут же глянули на вагонные колёса. Те не крутились и так же висели в трёх — четырех сантиметрах над рельсами.
Главный кинолог замер. Он глубоко вдохнул холодный воздух и медленно выдохнул. Белый пар заструился на лохматый шарф, обволакивая изморозью шерстинки. «Фантомас» плавно пошёл вперёд. Остановился.
— Я попросил ехать, — Никитин часто дышал. — Картинку такую представил у себя в голове, а оно, они уловили.
Набоков скомандовал всем грузиться в бронепоезд и приказал главному кинологу довести его до пушечного завода. Потерявшего сознание Манжуру отправили в госпиталь.
Но рейд до Кунгура никто не отменял. Вместо зависшего «Фантомаса — 2» на восток отправили «Фантомас — 3». Разведвзвод, за исключением Манжуры, перёшел на него.
Налёт
С утра в Кунгуре вьюжило, но потом погода успокоилась, и с неба засияло нежаркое февральское солнце. К вокзалу на санях подъехал начальник станции. Привязав лошадь к коновязи, он осмотрелся. Несмотря на то, что утренняя метель заровняла снег, его уже испятнали следы. Люди знали, что сегодня через Кунгур на Екатеринбург пройдёт поезд, и вечером вернётся. Многим надо было побывать в Перми, как по служебным делам, так и по личным. На лошадях за сотню вёрст много не наездишься, а бензина для автомобилей было в обрез. Проще сэкономить на топливе и скататься в город на бронепоезде. Вот и начали потихоньку собираться на вокзале.