Комендант Транссиба
Шрифт:
Меньшиков собрал своё посольство на перроне.
— Кто хочет, может идти в город, посмотреть, что тут и как, — он оглядел подчинённых. — На всё про всё у вас три часа. К восьми вечера все здесь. В одиночку не ходить. Кёстас, Лицигер остаются здесь, на караул. Всё, можете двигаться.
Но прогуляться по Харбину решили только Манжура с Ириной, и Филимон Шилов. Он давно завидовал клинку Вилли Штюбинга, и хотел заиметь такой же, или лучше. И пошёл искать место, где торговали раньше ножами.
В небольшом магазинчике в получасе ходьбы
— Вот его и возьмём, — женщина сложила сервиз в подобранную тут же коробку и вручила её мужу. — Пошли в поезд. Что-то устала я сегодня.
В дверях что-то звякнуло, они обернулись. Там стоял китаец с двустволкой в руках. Он вздохнул, повесил ружьё на плечо и поманил их к себе согнутым пальцем.
— Так вы из России? — вскоре расспрашивал Манжуру седой старичок, назвавшийся Шэнли. — И куда едете?
— По делам, — спокойно отвечал Никола. — Своя надобность у нас есть. И вообще, вам бы не со мной говорить, а с нашим начальником.
Но Меньшиков не заставил себя ждать. Оказывается, Филимон увидел, как семью Манжур уводят куда-то трое вооружённых мужчин. Он проследил, где они зашли в дом, потом вернулся и доложил об этом начальнику штаба.
Вскоре у этого дома были перекрыты все входы и выходы, а оставшиеся на поезде приготовили к бою пулемёты и огнемёты.
Но стычки не случилось. Жители Харбина были настроены дружелюбно и даже радостно. К ним, много лет живущим без связи с кем-либо, наконец-то приехали гости. Старейшина общины, которого все звали господин Шэнли, решил устроить праздник в честь встречи.
Пришлось Меньшикову доставать ящик коньяку, предназначенного для подобных случаев.
Ели какие-то невообразимые китайские кушанья, острые, кислые, но при этом свинина была сладкой. Данияру очень понравились рисовые клёцки в приправлённом жгучими специями овощном бульоне. Он сел около огромной мисы, где находилось это блюдо и попивая местную водочку, заедал её клецками. Каждый раз после очередного захода, шаман открывал рот и несколько раз выдыхал воздух, пытаясь охладить рот. Потом вытирал слёзы и одобрительно подмигивал своему соседу, улыбчивому китайцу в ярко — синем шёлковом халате.
Когда в углу залы, где гуляли гости и аборигены, накопилось достаточно пустых бутылок, господин Шэнли поднялся и подошёл к Меньшикову. Как и большинство китайцев, он сносно говорил по — русски.
— Сейчас, уважаемый Сергей, мы угостим вас блюдом, которое освежает ум и помогает мужской силе.
На столе поставили таганок. На железном листе краснели чёрные угли, а над ними, на подставке, кипела в небольшой кастрюле вода.
В залу занесли картонную коробку, где что-то шуршало. Гости и хозяева затихли, одни с весёлым недоумением, другие перешёптывались и хихикали.
Господин Шэнли поставил перед Меньшиковым блюдечко с коричневатым соусом, вежливо улыбнулся и открыл
Ирина побледнела и выскочила из-за стола, зажимая рот руками.
— Так вот ты какая, восточная дипломатия, — Меньшиков засопел носом, принимая от Шэнли ещё одного мышонка. — За дружбу!
И тоже съел ошпаренного зверька.
Новорожденные мышата оказались одним из изысканных китайских блюд. Ради этикета и уважения к хозяевам их попробовали все гости. Кстати, с коньяком они шли совсем неплохо. Юсеф слопал аж пять штук.
На следующий день, после разговоров со старейшинами общины Харбина, на борт состава взяли господина Шэнли и двух его сопровождающих. После этого двинулись дальше на восток.
Большие корабли со всех сторон земли…
На мосту автобус остановился. Евстафий Жилин не стал глушить двигатель, и улыбаясь, развернулся к пассажирам.
— Ну что, сухопутные товарищи, пойдём, поглядим, как оно есть с высоты, — он открыл дверцу и легко спрыгнул на покрытый смёрзшимся снегом асфальт.
Сидевшие в небольшом автобусе Манжура, Ирина, и другие пассажиры снегоочистителя «Гарпун» переглянулись и тоже полезли наружу. Вид с огромного подвесного моста, соединявшего Русский остров с материком, открывался замечательный. Моря, заливы и проливы, окружавшие Владивосток, хоть и замёрзли, но всё равно впечатляли.
— А где кораблики? — закутав личико от ветра, поинтересовалась Ирина, оглядывая места, где начинается Тихий океан. — Они в гараже стоят? На зиму-то убрали их?
У Жилина от смеха сморщилось лицо, из-за оскаленных улыбкой зубов вырвались лохмотья пара.
— В гараже! — он аккуратно вытер слёзы, набежавшие в уголки глаз. — Ну ты скажешь!
Остальные тоже заулыбались, только осторожно, кто его знает, эти морские дела. До этого же морей никто из них не видал.
— А нам сказали в гостинице, что вода солёная здесь, это правда, что ли? — Иринка бесстрашно подошла к ограждению и глянула вниз. Подскочивший Манжура бережно, но крепко взял её за руку. Жена тут же прижалась к нему, но повернула голову к Жилину: — Солёная вода ведь не замерзает, а тут лёд один.
— Поехали на флот, а то простынете ещё у меня, там вам всё расскажут, — Евстафий зашагал к автобусу. Продрогшие на ветру пассажиры двинулись за ним.
В одной из бухт острова стояли три судна. Краска с бортов облезла, корпуса поржавели, в сыром воздухе поднятые флаги не вились, облепив флагштоки, но грозные корабли всё равно поражали своей открытой взгляду мощью. Угловатые надстройки, массивные орудийные башни, лихие, хищные обводы давали понять, что военно — морской флот таит в себе огромную силу.