Комиссия
Шрифт:
А дом свой Кирилл и Зинаида Панкратовы вымыли щелоком и натерли каким-то глянцем. На окнах занавесочки, так, будто бы снегом затянуло как раз до половины эти окна, а стекла в них не сразу можно угадать - есть ли они, или их нет, и только прозрачный воздух застыл недвиж-но в оконных переплетах.
И сам Кирилл Панкратов стоял подле голландки, и, покуда говорил свою речь председатель Комиссии, он был неподвижен, изредка склоняя голову, будто в аккуратном и неторопливом поклоне, а Зинаида, жена его, определила себе место даже поближе к столу, за которым находи-лась Комиссия.
Рядом с Устиновым за столом с блестящей клееночкой сидел Игнашка Игнатов, совершенно непутевый мужик, много лет назад неизвестно как прибившийся к лебяжинскому обществу. Он был выбран в Лесную Комиссию как раз по причине своей непутевости и отсутствия достоинст-ва, на тот случай, если надо будет за кем-то сбегать либо податься в соседнюю деревню и что-то там разузнать-разнюхать, пустить слух, исполнить деликатное дело, на которое никто другой из лебяжинских тратиться не будет, постесняется.
Но Игнашка этого соображения в расчет не брал, а страшно гордился положением члена Комиссии, сидел и поглаживал ветхие на не старом еще лице разноцветные усики.
Игнашка принял взгляд Зинаиды Панкратовой на себя, и заерзал на стуле, и уже обеими руками принялся за усики, но она так на него поглядела и хотя и негромко, но сделала ногой об пол, что Игнашка замер и уперся глазами в потолок.
Вспомнить, так Игнашка был не Игнашкой вовсе, а Мефодием, но не шло к нему это серьезное имя с оттенком какой-то святости. Другое дело - Игнашка! Что по фамилии кликнуть человека, что по имени - почти одно и то же, удобно, и слово к слову подходит. Кто-то когда-то оговорился, наверное, назвал Мефодия Игнатием, и оказалась оговорка к месту, пристала к человеку на всю жизнь.
Когда Калашников кончил свою речь, наступила тишина, в которой и на самом деле каждому, наверное, захотелось такой же чистоты во всем мире, которой сияла нынче крестовая изба Панкратовых. И, постояв в ней, в этой чистоте, тишине и спокойствии, гости, человек пятнадцать мужчин, женщин и ребятишек, поблагодарили хозяев и удалились.
Только после этого опустился на стул Калашников, вздохнул, вытер лицо рукавом, поглядел на хозяев.
Те поклонились и тоже вышли из горницы на кухню. Тогда Калашников сказал:
– Ну, товарищи, начинаем! Начинаем с утверждения кандидатов лесной охраны. Покуда мы здесь будем составлять общий лесной закон, охрана уже в пятницу, не позже как в понедельник, должна приступить к обязанностям. У нас, известно вам, выдвинуто от каждых десяти дворов по одному кандидату, всего двадцать четыре человека, но из них мы должны отобрать достойных и честных десять человек. Зачитываю список. Первым идет товарищ Глазков Иннокентий Степа-нович. Кто - "за"?
– Не торопись, Петро!
– остановил его Устинов.
– Зачислим ли мы кандидата либо отклоним его, необходимо не просто голосовать, а указать всем понятную причину нашего решения. Мы обязаны и нашему обществу и каждому кандидату
– Это верно!
– поддержал Устинова еще один член Комиссии, Половинкин Михаил.
– Не солдатская служба исполняется, чтобы скомандовать: "Десять человек - три шага вперед!" Служба общественная, другой коленкор!
– Итак ить это мы со всеми, сколь их есть кандидатов двадцать четыре человека, да сколь при кажном из них разных фактов, так мы до утра здесь просидим?! С ихним с обсуждением?
– встрепенулся Игнашка Игнатов.
– И просидишь!
– ответил ему Калашников.
– Правильно замечено благодарю членов Комиссии за ихнюю поправку, - нам обязательно нужно обсудить все соображения наших ре-шений и занести их в протокол. Кто имеет высказаться по Глазкову Иннокентию Степановичу?
Действительно, так и случилось: Комиссия закончила с делом уже за полночь, так что Зинаида Панкратова дважды кормила ее пшенной кашей на молоке и с яйцами, очень пахучей, золотистой.
В протокол № 1 заседания Комиссии от 7.IX 1918 г. было записано:
1. Товарищ Глазков Иннокентий Степ.
Здоровьем не страдает. К лесной объездческой службе годный, бьет с правой и с левой одинаково, но не здря. Зачислить в охрану единогласно.
2. Товарищ Аниканов Евстигней Никол.
Корыстный. Кажный день будет хотя бы помалу, но требовать в свою пользу и жаловаться, что худо живет. Отклонить.
3. Товарищ Куликов Андрей Петр.
Хороший хозяин и годный к любому делу. Наряду с этим учит в своей избе ребятишек с дальнего края деревни письму, чтению, устному счету. И далее пускай учит, а от охраны отклонить по причине занятости.
4. Тов. Куликов Семен Петр.
В 1909 г. замечен был на Крушихинской ярмарке в присвоении чужих денег 7 руб. 28 коп. Отклонить.
5. Товарищ Семенов Николай Никол.
Подходит полностью, а возражениев не находится. Зачислить.
6. Тов. Убегов Алексей Артем.
Три раза горел в собственной избе: в 1901, в 1912 и по прибытии уже с фронта в текущем 1918 году. Так что, будучи в охране, лес пожгет непременно. Отклонить.
7. Тов. Глазков Гавриил Александр.
Зачислить, но особо указать на сильную гордость и склонность к пререканиям, не годную для службы в лесной охране.
8. Круглов Прокопий Семен.
К политически благонадежному крестьянству не относится: прошлый месяц на свадьбе собственной дочери Елизаветы запевал "Боже, царя храни" и агитировал к подобному пению всю свадьбу. Отклонить.
9. Товарищ Гуляев Серафим Михайлов.
К охране вполне годный, но чересчур смиренный и непременный, так что от общественной просьбы никогда не отказывается. Зачислить, но предупредить, чтобы на общественной службе не разорил бы свое хозяйство и собственных ребятишек.
10. Тов. Гуляев Владимир Ив.
Вполне годный к службе в лесной охране. К сожалению, имеет давнюю ссору с барсуков-скими мужиками, так что при встрече с ними в лесу может слишком быстро повернуть против них любой вид оружия. Отклонить.