Комитет Тициана
Шрифт:
— Ладно, ладно, — немного нетерпеливо перебил ее Аргайл. Боттандо повернулся к нему и сочувственно улыбнулся. — Продолжай дальше.
— Это тоже важно, — нахмурилась Флавия. — Я старалась понять, каков он из себя. Ну так вот, — возвратилась она к своему повествованию, — очень учтивый. Немного антрепренер. Знаете, есть такой тип людей, которые умеют уладить все на свете. Подвизается во множестве комитетов, редакций, консультационных советов. Постоянно ловчит, что-то утрясает. В Тициановский комитет пробился благодаря тому, что является
— Ты не знаешь, почему он и Робертс не ладили? — перебил ее Аргайл.
— На это намекали все остальные члены — добрая, старая как мир борьба за власть. Бралль понял, что к чему, и когда Робертс добился государственного гранта, ушел из комитета. Ему не понравилась эта идея, но остальные жаждали денег и поддержали Робертса. Тот решил, что теперь он самая важная фигура. Однако вместе с грантом им подбросили Лоренцо. И он с ним поцапался.
— На то были веские причины? Кроме борьбы за власть?
— По его собственным словам — а другими свидетельствами мы не располагаем, — Лоренцо требовал всего две вещи. Во-первых, быстрых результатов, иначе комитет мог лишиться субсидии. И во-вторых, что более важно, методичности в работе: он хотел начать с полотен, хранящихся в итальянских музеях, а не где-то еще. И в этом проявил себя патриотом, который заботится о национальном наследии.
— Это вполне разумно, — одобрил Боттандо. Ему нравилось думать, что в сфере искусств он играл примерно ту же роль.
— Конечно. Но комитет привык работать по-другому. До Лоренцо они хватались за что попало — то, что оказывалось доступнее и в основном составляло частные коллекции. В этом тоже нет ничего дурного. Но именно вокруг этого предлога разгорелся спор. Если вы изучаете полотна в Италии, вам требуются люди в этой стране, но таковых у членов комитета не имелось. Следовательно, все вновь задействованные оказывались ставленниками Лоренцо.
— М-м-м… понятно. А как обстоят дела с его алиби? — спросил Боттандо.
— Прекрасно.
— Гм… Жаль.
— Он был со своей любовницей или девушкой — называйте, как угодно. Я с ней побеседовала с глазу на глаз, и она мне в таких красках порассказала о каждом его движении, что вполне убедила. На этот раз Лоренцо не покривил душой.
Услышав о любовных похождениях итальянца, Аргайл воспрял духом и начал принимать в беседе более конструктивное участие.
— Если Мастерсон была протеже Робертса, почему она решила вцепиться клыками в Коллмана — другого выкормыша председателя?
— Может быть, оттого, что ее заинтересовала научная проблема и она решила добиться истины? —
— Не исключено, — отозвалась Флавия, тоже не слишком убежденно, несмотря на свое желание оправдать покойную. — Если так, она рисковала остаться в меньшинстве: Робертс был недоволен, Коллман тоже, Миллер относился к ее поведению неодобрительно, а Ван Хеттерен считал, что она совершает глупость. И вдобавок ко всему даже старина Бралль советовал отступиться — он говорил об этом в письме, которое Боволо нашел в ее бумагах.
Флавия вынула из папки и расправила на столе лист.
— На французском. Благодарит ее за письмо, сначала идет всякий научный треп. Но основная мысль дальше: Бралль считает, что Мастерсон была не права, когда решила, что Коллман ошибся по поводу миланского полотна, и обещает объяснить, в чем дело, во время их следующей встречи в Европе. В действительности, — заключила она, — один Лоренцо был доволен такой ситуацией. Очень похоже, что он смотрел на Коллмана, как на старого придурка, хотя сам признавался, что больше бы хотел избавиться от Робертса.
— И избавился. — Боттандо с сожалением опустил свой взор в пустую тарелку. — Или кто-то его избавил. Одним словом, каким бы очаровательным ни был ваш доктор Лоренцо, он уверенно продвигается в первую строку подающих надежды кандидатур. Теперь у него уже две вакансии, которые он готовится заполнить верными людьми.
— Но разве не лучше было бы повременить, пока Мастерсон не нанесет Коллману обещанный нокаут? — возразил Аргайл. — Тогда у него образовалось бы не две, а целых три вакансии. К тому же не слишком ли экстравагантный способ завоевания голосов?
Боттандо тяжело вздохнул, давая понять, насколько разочарован миром.
— Эх, дорогой мой, если бы вы только знали, как много сил готовы потратить люди ради достижения сущих пустяков. Извините, звучит как-то очень по-полицейски. Ну да ладно, теперь давайте вы, мистер Аргайл. — Он вежливо улыбнулся англичанину. — Надеюсь, вы с толком провели утро и не предавались одним лишь размышлениям.
Аргайл подробно отчитался о своем посещении библиотеки. По мере его рассказа лицо генерала все больше тускнело.
— Что же все-таки удалось обнаружить? — немного нетерпеливо спросил он, когда англичанин совершенно запутался.
— Во-первых, — отозвался тот, — прелестная Виоланте на самом деле покинула Джорджоне скорее всего ради Пьетро Луцци. Хотя и ненадолго — ее похоронили в том же самом году. А Тициан и ее брат Альфонсо были явно накоротке. Непонятно другое — почему это так занимало Мастерсон?
— Да-да, это самое интересное, — подхватил Боттандо, когда рассказ англичанина прервался. — Я вижу, прорыв не слишком большой. Хорошо, расскажите мне тогда о комитете. Что это за люди? Кто-нибудь обращал на них внимание? Вы в самом деле считаете, что он заслуживает такой шумихи и стольких эмоций?