Комкор М. В. Калмыков
Шрифт:
— Эсеркой Каплан совершено подлое покушение на жизнь Владимира Ильича Ленина, — говорил он с дрожью в голосе. — Прихвостни буржуазии — меньшевики и эсеры — предали пролетарскую революцию, обманули трудовой народ. Они пытались лишить нас вождя, обезглавить партию и республику Советов. Ленин страшен русской и мировой буржуазии тем, что за ним и по его учению идут рабочие и крестьяне-бедняки не только России, а и всех других стран.
Богоявленцы напряженно выслушали Михаила Васильевича и в своих выступлениях заверили, что не сложат оружия до полной победы над эксплуататорами и их военными слугами.
Последним
— Наш полк, — заявил он, — рвался сюда из окружения для совместной борьбы с регулярными частями Красной Армии. И что же? Вышли и стоим на мосте. Надо сполна заплатить за раны Ильича. Требую передать товарищу Блюхеру, чтобы нас сегодня же отправили на фронт. Наше место в бою!
— Даешь фронт! — дружно поддержали бойцы.
Через два дня на общеполковом сходе зачитали приказ о том, что все полки партизан вливаются в 4-ю Уральскую дивизию 3-й армии. Блюхер назначен командовать этой дивизией. Каждые три полка образуют бригаду. Богоявленский полк входит в третью, командиром которой утвержден И. С. Павлищев.
Затем слушали обращение Блюхера.
— Кунгуру стала угрожать опасность захвата противником, — писал новый начдив, — а с падением этого пункта противник приложит все усилия для захвата Перми… Со взятием Перми противник может нанести смертельный удар нашим войскам, действующим на Северном Урале. Вот почему, не считаясь с усталостью, во имя спасения завоеваний революции нам приходится выступать на позиции…
После митинга Калмыков отправился в штаб бригады. Там встретился с Иваном Степановичем Павлищевым. Они не раз бывали соседями боевых участков, помогали и выручали друг друга. Павлищев был храбр, никогда не терялся в трудной обстановке.
— Ну вот, Михаил Васильевич, — сказал при встрече комбриг, — теперь в нашей жизни начинаются новые страницы. Мы в регулярной Красной Армии. Нам нужен образцовый порядок и дисциплина.
— Понимаю, приложу все силы к этому.
Следом за Калмыковым командиру бригады представились Венедикт Ковшов, назначенный начальником штаба Богоявленского полка, и Дуня Шойхет, утвержденная председателем бюро полковой парторганизации.
В полк вернулись с приказом о переходе в наступление.
Через несколько часов Михаил Васильевич с группой конных разведчиков выскочил к деревне Гари. Навстречу из проулка вылетели шесть верховых. Не разобравшись, выпалили на скаку:
— Бегите скорее — большевики подходят!
— Стой! — приказал им Калмыков.
Всадники осадили коней. «Кулачье — не иначе», — определил комполка и решил пойти на хитрость.
— Полноте, братцы, не опасайтесь. Я командир 1-го казачьего полка, прибыл вас защищать. Кто-нибудь из наших в селе остался? — спросил Калмыков.
— Только прапорщик один, — первым в себя пришел рыжебровый. — Семья у него здесь.
— Ведите к нему.
На ходу Калмыков шепнул Ковшову: «Меня называйте полковником, Озимина — поручиком, ты — капитан».
Подъехали к дому прапорщика. Калмыков выставил у ворот своих часовых, а сам с комиссаром и адъютантом вошел в горницу.
— Здравствуйте, прапорщик! Я полковник Иванов. Почему не отошли с нашими?
— Я оставлен здесь для разведки, о всех изменениях докладываю через сына штабу отступившего чешского полка.
— Ладно,
— Это сейчас, пожалуйста.
На столе появилась закуска, вино. «Гости» не заставили долго упрашивать, с удовольствием пропустили по чарке и дружно навалились на закуски. Жена прапорщика, закончив подношения, поманила мужа пальцем на кухню. Прапорщик пошептался там с женой и вернулся, смеясь.
— Баба говорит, что вы красные!..
— Женского вранья и на свиньях не объедешь, — в тон отозвался Калмыков и, посерьезнев, спросил. — А сын ваш скоро вернется?
— Через час-полтора, не раньше.
— Жалко, хотелось бы раньше узнать, что чехи намерены предпринять. У моего полка связи с ними пока не было.
— Так это просто, господин полковник. Я могу проводить вас до их сторожевой заставы.
— Хорошо. Едем, время не терпит.
Прапорщик тут же собрался и повел группу Калмыкова к позиции белочехов.
— Вот и доехали, — удовлетворенно произнес вожатый, заметив впереди маячащую фигуру часового.
Дальше таиться было незачем. Комполка приказал Ковшову и Озимину заняться часовым сторожевой заставы, а сам притянул к себе одной рукой прапорщика, другой подал нужный знак ординарцу. Тот стремглав соскочил с лошади и ловким движением связал веревкой ноги прапорщика. Обе операции были совершены моментально.
— Итак, будем считать связь с белочехами установленной, — подытожил Калмыков, довольно покручивая ус и, обратившись к плененному прапорщику, спросил: — А что жене позволите передать?
— Умнее меня, дурака, оказалась.
Оба «языка» дали ценные показания и позволили полку с успехом решить свои задачи в общих действиях дивизии, развернувшей наступление в направлении Красноуфимск — Бисертский завод. 2 октября бойцы Калмыкова вместе со всеми товарищами по партизанским боям удостоились первой благодарности за отличия уже в составе регулярного соединения Красной Армии. Командующий 3-й армией Р. И. Берзин в присланной на имя В. К. Блюхера телеграмме сообщал:
«Приветствую в лице Вашем ваши доблестные войска за новую победу, за взятие Красноуфимска. Результаты этой победы наш заклятый враг скоро почувствует. Вперед без страха и сомнения, славные герои революции! От лица службы благодарю!» [15]
15
ЦГАСА, ф. 1346, оп. 2, д. 82, л. 3 об.
В тот же победный день дивизию облетела и еще одна радостная весть, пришедшая из самой Москвы. 30 сентября 1918 года члены Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов обсуждали необычный вопрос: кого первым наградить только что учрежденным орденом Красного Знамени. Председательствующий Яков Михайлович Свердлов огласил ходатайство РВС 3-й армии Восточного фронта. В нем говорилось, что переход войск Блюхера в невозможных условиях может быть приравнен разве только к переходам Суворова в Швейцарии, а посему русская революция должна выразить вождю героев, вписавших новую славную страницу в историю нашей молодой армии, благодарность и восхищение. Члены ВЦИК единогласно постановили: