Коммандос из демиургов
Шрифт:
— Ты еще противогаз на меня натяни и водолазный костюм, — гневался организм, ни в какую не желающий таскать на себя всякие тяжести.
— Надо будет, и надену! — наступал на меня пес, всерьез опасающийся за целостность моей шкуры.
— А чего ты танк не подогнал? Корешка-прапорщика за распродажу Родины к стенке поставили? — яростно огрызалась в ответ гневливость.
— Поговори мне тут еще, кошка драная! Надевай, кому говорю! — гнул свою политику надоедала.
— Только после того, как ты собачий вальс на балалайке научишься играть, — верещала
Мы бы еще долго пререкались, но тут на опушке что-то рвануло, да так, что листва с мэллорнов посыпалась. Я молча нахлобучила на себя амуницию доблестного российского солдата (хорошо хоть в портянки и кирзовые сапоги не пришлось рядиться) и почапала на переговоры.
Наместник встретил меня во всеоружии. Вороненый конь под жопой, сам в черном костюме, белая рубашка, морда высокомерная. Для полноты образа опереточного злодея только красной гвоздики в петлице не хватало. Он чуть со своего кабысдоха не навернулся, когда меня увидел. Глядя на выражение его лица, я отчетливо поняла, почему нашей армии так во всем мире боятся. Но вот что значит мировое зло, с испугом быстро справился, с коняшки сполз и давай сразу наезжать:
— Отдай Эгрегор, и я обещаю, что пощажу вас.
— Мне помнится, в первый раз тоже говорили, я остановлюсь в любой момент, и чего… — нахально усмехнулась.
— И чего? — повторил, как попка.
— И ничего, похитил, мерзавец, честь девичью. Вот с тех пор не доверяю обещаниям мужиков. — Я была холодна и неприступна, как старая дева на приеме у гинеколога.
Раздались скрип его зубов и чей-то сдавленный смех из-за соседнего куста. Дальнейший наш диалог помню до мельчайших подробностей.
Он: «Где Эгрегор?»
Я: «У законного владельца».
Он, заикаясь: «У к-к-какого?»
Я: «Да приходил тут старичок-лесовичок благообразного вида, интересовался, не находила ли я пуговицу от его штанов венчальных. Ну я, как честная девушка, и вернула».
Он: «Издеваешься?»
Я: «Наговариваешь на меня, я даже не знаю, как это делать».
Он: «Последний раз прошу по-хорошему, отдай мне Эгрегор».
Я: «Да чего ты пристал ко мне с этой эпидерсией, сказала же, нет ее у меня».
По сценарию в этом месте должно следовать демоническое завывание: «Я тебя предупреждал», — но Скелетон обошелся без звуковых спецэффектов. Для меня в очередной раз померк свет.
Очнулась прикованной за руки кандалами к потолку сырой темницы. Из одежды только сережки и браслет диксы. Антураж вокруг меня был как в личной пыточной Малюты Скуратова. Водичка капала, факелы чадили, кругом всякие хитрые конструкции стояли, а на заляпанных кровью столах устрашающего вида металлические инструменты разложены. Была бы я поклонницей БДСМ, раза три бы уже от открывшейся красоты оргазм испытала. Скелетон стоял напротив меня — весь такой под маньяка косил. В одной руке плетка, в другой, нехилый тесак. Мне бы, дуре, испугаться, а меня на ржач распирало. Сказала:
— Тебе бы фартук надеть, вылитый мясник будешь. Хотя нет, лучше кожаные трусы, шипастый
Как он подскочит, как заорет, что пытать меня будет зверски. Видать, за живое задела, иначе чего это он ножичек на клеши поменял? Видимо, я реально его достала до печенок своими намеками на сексуальные предпочтения, потому как на теле во всей красе засиял узор. С момента его последнего проявления прошло довольно много времени, и теперь я чувствовала, что у меня не осталось ни одного свободного сантиметра кожи, где не сверкал бы камень.
У Скелетона при виде этой прелести упали и челюсть, и клещи, да прямо на ногу. Когда он закончил скакать на одной ножке, их любопытство поинтересовалось, что это у меня такое интересненькое на коже. Хотелось сказать, что экзотическая зараза, передающаяся воздушно-капельным путем, но решила пожалеть его мозг и просто сообщила, что это подарок родственников на долгую память. Судя по тому, как у него загорелись глазки, сейчас он попытается для интереса отколупать от меня кусочек плоти вместе с самоцветом. Процедура явно обещала быть болезненной, главное — не заорать, а то сама себя уважать перестану.
Вот за что я иногда люблю свою крылатую братию, так это за то, что они почти всегда приходят вовремя. Скелетон только нацелился на мое комиссарское тело, как в этом приюте извращенца появился пылающий гневом Дракон в компании четырех товарищей, знакомых мне с тех незапамятных времен, когда я, пребывая на больничном листе, валялась в замке у Ифика. Наместник и пискнуть не успел, как один из телохранителей ударом ноги отправил его в красивый полет. Владыка рывком выдрал удерживающие меня цепи и накинул какую-то дерюжку.
А дальше началось веселье. Скелетон, как человек-муха, носился по потолку и стенам, улепетывая от озверевших драконов. Периодически он швырялся в них огненными шарами и ледяными копьями. Но на закованных в броню ящеров его перформансы не оказывали никакого действия. Как мне объяснил друг, этот вид летающих змеев питается исключительно магией. И чем больше Наместник колдовал, тем сильнее становились нападающие. Жаль, что до него это быстро дошло и он перестал использовать паранормальные способности. В общем, дело закончилось банальным членовредительством и выбитыми зубами. Справедливости ради надо сказать, Наместник был без амулетов и своих приверженцев, находись он во всеоружии, шиш бы мужикам (ну, или кто они там на самом деле) удалось ему навалять.
Подойдя к валяющемуся на полу и тихо постанывающему Скелетону, я потыкала его ногой в бок и грозно спросила:
— Ты куда мою одежду дел, фетишист проклятый? Второй раз я к тебе в лапы попадаю, и второй раз с голой задницей пребываю! Давай, возвращай все назад, а то мне Сосискин точно гычу отгрызет за очередную пропажу казенного обмундирования!
Он что-то там пробурчал, потом захрипел, пуская кровавые пузыри, и у Дракона дрогнуло сердце:
— Дашка, давай его добьем, чтобы не мучился?