Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
Шрифт:
Ср.: «L'onde, pour [V'enus] toucher, `a longs flots s'entre-pousse / Et d'une 'egale ardeur chaque flot `a son tour / S'en vient baiser les pieds de la m`ere d'Amour» <«Морской прилив, чтобы коснуться [Венеры], перекатывается большими волнами, / И с равным рвением каждая волна / Стремится поцеловать ноги матери Амура»>, — последние строки второй стихотворной интерлюдии книги первой «Любви Психеи и Купидона» (1669) Жана де Лафонтена (1621–95), заимствовавшего «conduit» <«построение»> и «фабулу» из французского перевода «Метаморфоз», известных также как «Золотой осел» (кн. IV–VI) Люция Апулея (р. ок. 123 г. н. э.), бурлеск которого он смягчил «badineries galantes» <«галантными шалостями»> и прозаическим здравым смыслом, столь дорогим его
Тема, которую использовали Лафонтен и Богданович, представляет собой аллегорический эпизод о Психее и ее возлюбленном — сыне Венеры, Купидоне из кн. IV–VI «Метаморфоз» (в 11 кн.). В кн. IV этого слабого романа есть небольшая сцена, где ласковые волны устремляются к Венере, которая касается их розовыми ступнями, поднимаясь в свою морскую колесницу среди плещущихся тритонов и наяд.
5–6Как я желал тогда с волнами / Коснуться милых ног устами!<«Comme je d'esirais alors avec les vagues effleurer ses chers pieds de mes l`evres!»>
В компилятивной романизированной биографии, банальной и изобилующей ошибками («Pouchkine», в 2 т., Париж, 1946), Анри Труайя пишет по поводу этого эпизода (I, 240):
«Очарованный образом этой пятнадцатилетней девочки, играющей с волнами, Пушкин написал обращенное к ней сентиментальное стихотворение:
…Как я желал тогда с волнами Коснуться милых ног устами».Странно, что княгиня Мария Волконская, цитирующая в своих французских мемуарах эти стихи по-русски, забыла, что это — отрывок из «ЕО» (глава Первая, XXXIII, 5–6); еще более странно, что этого не знает Труайя. Но то, что мисс Дейч, которая перевела «ЕО» на английский язык (1936), не узнала цитату и перевела строки, переложенные Труайя [26] на французский, как:
26
В сокращенном английском переводе, в I т. книги Труайя «Пушкин. Биография», пер. Рэндолфа Т. Уивера, со стихами в переводе Бабетты Дейч.
— совершенно непостижимо, если не увидеть в этом некую поэтическую справедливость, ибо мисс Дейч так отошла от оригинала и исказила XXXIII строфу главы Первой, что даже сама была не в состоянии отождествить ее с (слегка измененной) цитатой у Труайя. В ее «переводе» 1936 г. читаем:
Волны покрывали их поцелуями, Мои губы завидовали их блаженству!У других перелагателей:
Как желал я, подобно волнам, Целовать ножки, которыми восхищался! И те дорогие ножки возбудили мое желание Целовать их, подобно набегающим волнам! Ах, как это было бы славно, Подобно волнам, целовать ее ножки.6милых ног[род. пад.]. Коль скоро так много было сказано о том, кому они принадлежали, я должен остановиться еще на некоторых обстоятельствах дела.
В необычайных, одних из лучших строках, которые Пушкин добавил в 1824 г., спустя четыре года после публикации, к началу «Руслана и Людмилы» —
Там лес и дол видений полны, Там о заре прихлынут волны На брег песчаный и пустой— из этих волн рождаются и чредой выходят из ясных вод тридцать прекрасных витязей. Здесь, в строфах XXX–XXXIV главы Первой «ЕО» еще звучит отголосок театрального волшебства из предыдущего отступления (XVIII–XX) и Истомина (XX, 8–14) еще танцует перед внутренним взором читателя, а он уже становится свидетелем другого чудесного спектакля — перекатывающиеся волшебные морские волны (XXXIII) и возникающие призрачные женщины, разглядеть у которых можно лишь нежные ножки.
Среди исследователей прототипов существует тенденция искать одну обладательницу Таинственных Ножек. На самом деле, Пушкин на протяжении строф XXX–XXXIV имеет в виду нескольких и подтверждает это в главе Пятой, XL, 7, вспоминая об отступлении в главе Первой по поводу «ножек мне знакомых дам»:
A. Дама из строфы XXXI, воспитанная в восточной роскоши, никогда не жила на севере России; ее наш поэт любил в начале своих южных странствий.
Б. Обобщенный и частично совпадающий с другими образ дамы из строфы XXXII, называемый «Эльвиной» (поэтический синоним «Мальвины», «Эльвиры» и «Эльмины») и представленный в разных обстоятельствах и положениях.
B. Дама на берегу моря: строфа XXXIII.
Г. Дама, с которой поэт совершал конные прогулки (возможно, в Кишиневе или Каменке): строфа XXXIV.
Итого — четыре, по крайней мере, персоны, предположительное или возможное существование которых в «реальной жизни» нимало не интересно.
8Кипящей младости моей.Широко распространенное французское клише, русский вариант которого раздражающе часто возникает в стихах Пушкина и поэтов его плеяды. Это — «страстная юность» римских поэтов.
См.: Вольтер, «Изложение Экклезиаста» (написано в 1756 г., опубл. в 1759 г.), строка I: «В моей кипящей молодости..», или у Монтеня, «Опыты», кн. III, гл. 5 «О стихах Вергилия» (написано в 1586 г., опубл. в 1588 г.): «Эта зеленая и кипящая молодость…»
10Армид.Определение «Армиды» во французском лексиконе: «Nom donn'e par autonomase `a une femme qui r'eunit l'art de s'eduite `a la beat'e et aux gr^aces» <«Имя женщины, сочетающей искусство обольщения с красотой и грацией»>.
Чувственные образы строк 8–12 легко прослеживаются во французском переводе «Освобожденного Иерусалима» Тассо (1581):
«Armide… est couch'ee sur le gazon; Renaud est couch'e dans ses bras. Son voile ne couvre plus l'alb^atre de son sein… elle languit d'amour: sur ses joues enflamm'ees brille une sueur voluptueuse qui l'embellit encore»
<Армида и Ринальд на мшистом ложе Друг друга обнимают полулежа. Играет прядями ее волос Прохладный ветер, грудь едва прикрыта, Чело овеяно крылами грез, Блистают под испариной ланиты.