Коммодор Хорнблауэр
Шрифт:
— Ветер свежеет, сэр, — заметил Харст.
— Так и есть, — согласился Буш: — дай Бог, чтобы он унес этот туман!
«Несравненный» ощутимо ускорил свой ход под свежеющим бризом; с носа донеслась радующая ухо моряка музыка — шум волн, рассекаемых форштевнем.
— Глубже восемнадцати! — выкрикнул лотовый.
Затем, должно быть, человек двадцать выкрикнули в один голос:
— Это он! Парус на левом траверзе! Это — «Лотос»!
Туман в этом направлении рассеялся и, на расстоянии не более трех кабельтов стал виден «Лотос», идущий под всеми парусами.
— Запросите его: «Где цель?» — коротко бросил Буш.
«Парус — в последний раз — видели — прямо по курсу» — сигнальный мичман прочитал ответ «Лотоса», не отрывая от глаз
— Ну да, очень полезное для нас сообщение, — недовольно проворчал Буш. По всему горизонту по-прежнему оставалось достаточно полос тумана, хотя солнечные лучи понемногу пробивались сквозь оставшуюся дымку и бледный диск солнца — серебряный, а не золотой, как обычно — просвечивал на востоке.
— Вот он! — неожиданно закричал кто-то с салинга: — вижу его корпус на левой равковине!
— Хочет улизнуть, клянусь Богом! — воскликнул Харст: — француз, наверное, начал разворот как только увидел нас. «Бланш Флер» была уже в добрых шести милях и на всех парусах спускалась под ветер — с палубы «Несравненного» виднелись только верхушки ее брамселей. Целая связка сигнальных флагов поднялась на мачте «Лотоса», а последовавший выстрел из пушки должен был привлечь к этому сигналу особое внимание.
— Он тоже увидел француза, — проговорил Буш.
— Будьте добры развернуть корабль, капитан Буш. Сигнал по эскадре: «Общая погоня за неприятелем».
«Несравненный» повернул на другой галс, среди проклятий офицеров, ругавших матросов за нерасторопность. «Лотос» также развернулся и шел рядом, раскачиваясь на волнах. Его нос был направлен точно на «Бланш Флер». Теперь, имея впереди по курсу побережье Померании, «Несравненного» на ветре и «Лотос» с «Вороном» с обоих флангов, «Бланш Флер» была практически обречена.
— «Ворон», похоже, уже почти вышел на траверз французу, сэр, — проговорил Буш, довольно потирая руки: — а скоро найдутся и наши бомбардирские кечи — куда их только занесло в этом тумане.
— У отметки четырнадцать! — доложил лотовый. Хорнблауэр наблюдал, как матрос, стоя на вантпутенсах, натренированным движением раскручивал тяжелую болванку лота, бросал ее вперед по ходу корабля, громко считывал отметку, когда лотлинь становился вертикально и затем быстро выбирал его, готовясь к следующему броску… Это была изнурительная работа, требующая постоянных тяжелых физических усилий. Более того, лотовый, должно быть, промок насквозь, раз за разом выбирая сотню футов линя, с которого крупными каплями стекала морская вода. Хорнблауэр знал достаточно про жизнь нижней палубы, чтобы не питать иллюзий: этому человеку вряд ли даже удастся хорошенько просушить свою куртку и штаны — он хорошо помнил, как в бытность мичманом на «Неустанном», под командованием капитана Пеллью, ему пришлось исполнять обязанности лотового в ту страшную ночь, когда в бискайском заливе они подошли почти вплотную к берегу и добили транспорт «Droits de l'homme» уже в волнах прибоя. В ту ночь он промерз до костей, а руки настолько окоченели, что пальцы на ощупь уже не ощущали разницы между марками на лоте — белая миткалевая лента, кусочек кожи с отверстием — и прочих. Сейчас он, наверное, уже не смог бы исполнять обязанности лотового, даже если бы очень постарался, а порядок следования марок на лотлине он-то уж точно позабыл. Хорнблауэр надеялся, что у Буша хватит добросердечия или, по крайней мере, здравого смысла, чтобы приказать сменять лотовых через определенные интервалы и изыскать возможность просушивать их одежду, но сам не мог прямо вмешиваться в то, что находилось в исключительной компетенции капитана. Буш персонально отвечает за организацию службы и порядок на корабле и будет абсолютно прав в своем недовольстве любым посторонним вмешательством — увы, среди розовых лепестков, устилающих ложе коммодора, тоже иногда встречаются шипы.
— У отметки десять! — прокричал лотовый.
— «Ворон» опережает цель, сэр, — доложил мичман: — намеревается отрезать ей путь.
— Очень
— Видно и Рюген, сэр, — заметил Буш: этот белый утес — Стаббенкаммер, или как они его там называют.
Хорнблауэр оглядел горизонт в подзорную трубу. Сама Судьба настигала «Бланш Флер», если она не успеет укрыться в территориальных водах Шведской Померании, а это было именно то, что французский капер как раз собирался сделать. Буш расстелил перед собой карту и теперь брал пеленг на белый пик мыса Стаббенкаммер. Хорнблауэр взглянул на карту, затем перевел взгляд на корабли и вновь склонился над картой. Штральзунд — сильная крепость, в прошлом она выдержала не одну осаду. Если «Бланш Флер» уйдет под защиту ее пушек, то будет в безопасности — если, конечно, шведы решат, что им выгодно защищать француза. Все остальное побережье впереди по курсу представляло собой сплошное мелководье, усеянное песчаными банками, только в нескольких бухточках глубина была достаточна для того, чтобы в них встало на якорь судно — судя по карте, все подходы к таким убежищам стерегли береговые батареи. Если «Бланш Флер» войдет в одну из этих бухт, то еще можно будет что-либо предпринять, но если капер достигнет рейда Штральзунда, то его уже будет не достать.
— Сигнал «Лотосу», — приказал Хорнблауэр: — отрезать цель от Штральзунда.
Во время войн, тянущихся бесконечной чередой, обо всяких средствах навигационного ограждения приходится забыть. Буй, который должен был обозначать подходную точку к глубоководному каналу — Бодден, судя по карте, — ведущему в Штральзунд. Командиру «Лотоса» придется хорошенько напрячь своих лотовых и самому не зевать, если он хочет найти вход в канал.
— У отметки семь! — выкрикнул лотовый. «Несравненный» уже подошел опасно близко к отмели. Буш выглядел смущенным.
— Убавьте парусов, если сочтете нужным, капитан Буш.
У «Несравненного» нет никаких шансов догнать «Бланш Флер», а если они рискуют сесть на мель, то пусть это случится как можно позже.
— Цель берет круче к ветру, — доложил Харст.
Да, это было именно так: француз явно отказался от попытки укрыться в Штральзунде. За это стоило поблагодарить Викери, который на своем «Лотосе» бросился ему наперерез по мелководью, не убирая ни одного паруса.
— Если француз будет долго лежать на этом курсе, то попадет под пушки «Ворона», — возбужденно проговорил Буш.
— Цель меняет галс! — снова доложил Харст.
— И пять с половиной! — прокричал лотовый.
Буш в раздражении закусил губу: его великолепный корабль идет к мелям подветренного берега, а под килем осталось всего тридцать три фута воды.
— К повороту, капитан Буш, — сказал Хорнблауэр. Теперь, когда они убедились в намерениях «Бланш Флер», не было никакой необходимости приближаться к берегу. «Несравненный» повернул и лег на новый курс; легкие волны разбивались о его левую скулу. Приятно горело солнце…
— Что случилось с «Вороном»? — вдруг крикнул Буш.
Фок-стеньга шлюпа, вместе с марсом, реем, парусами и всем такелажем, вдруг задрожала и вдруг, как подрезанная, жутким клубком снастей, дерева и парусины свалилась за борт.
— Сел на мель, сэр! ответил Харст, глядя в подзорную трубу.
Сила, с которой «Ворон» налетел на песчаную банку, была такова, что корабль лишился стеньги.
— У него осадка на восемь футов меньше нашей, сэр, — начал было Буш, но все внимание Хорнблауэра было уже вновь обращено на «Бланш Флер». Та, к несчастью, похоже нашла вход в канал, ведущий в укрытие бухты за островком Хидденсо. На карте в этом месте стояла лишь одна пометка: лаконичные «2Ѕ». Пятнадцать футов воды и батарея на конце далеко выдающегося в море полуострова. «Бланш Флёр» может считать себя в безопасности — если шведы будут защищать ее. На горизонте, с наветренной стороны, Хорнблауэр заметил характерные марселя бомбардирских кечей; очевидно Дункан и Маунд, после блужданий в тумане, наконец заметили «Несравненный» по пути в точку рандеву у мыса Аркона.