Коммодор Хорнблауэр
Шрифт:
Глава седьмая
Его британского величества семидесятичетырехпушечный корабль «Несравненная» шел на фордевинд с устойчивым западным ветром под малыми парусами. Следом, как два гадких утенка за дородной мамашей, двигались бомбардирские кечи. Справа, на расстоянии предельной видимости – «Лотос», далеко слева – «Мотылек». За «Вороном», невидимый с «Несравненной» – «Моллюск». Четыре корабля составляли цепь, которой можно прочесать узкое горлышко Балтийского моря от Швеции до Рюгена. Новостей по-прежнему не было. В начале навигации все балтийские
Под струей из помпы Хорнблауэр задохнулся и задрожал от холода. Пятнадцать лет он служил в тропиках и в Средиземноморье; не упомнить, сколько раз на него лили теплую воду. Балтийская вода, охлажденная льдами Ботнического и Финского заливов, талыми водами Одера и Вислы, всякий раз оказывалась неожиданно студеной. И все же она странно бодрила; он нелепо приплясывал под мощной струей, забыв – как всегда во время купаний – о приличествующем коммодору достоинстве. Шестеро матросов, под присмотром корабельного плотника чинившие разбитый ядром пушечный порт, поглядывали на него с удивлением. Двое у помпы и Браун с халатом и полотенцем наготове хранили серьезные мины – они знали, что коммодор их видит.
Внезапно струя иссякла. Перед коммодором стоял щуплый мичман. Мальчик только что откозырял; несмотря на торжественность момента – как-никак, он обращается к великому человеку, – глаза у него были круглые от изумления.
– В чем дело? – спросил Хорнблауэр. Он не мог ответить на приветствие.
– Меня прислал мистер Монтгомери, сэр. «Лотос» сигналит: «Парус под ветром», сэр.
– Очень хорошо.
Хорнблауэр выхватил у Брауна полотенце, но известие было слишком важное – не до вытиранья. Мокрый и голый, он взбежал по трапу, Браун бежал следом с халатом. Вахтенный офицер откозырял, как только Хорнблауэр появился на шканцах. Все было как в старой сказке: окружающие старательно не замечали, что коммодор – голый.
– Новый сигнал с «Лотоса», сэр. Преследуемый идет левым галсом, курсом ост-тень-норд и полрумба к осту.
Хорнблауэр подбежал к нактоузу и на глаз взял пеленг. С палубы видны были только марсели «Лотоса». Чей бы ни был неизвестный парус, его надо остановить и узнать новости. На шканцы, торопливо застегивая мундир, поднялся Буш.
– Капитан Буш, я побеспокою вас просьбой изменить курс на два румба вправо.
– Есть, сэр.
– «Лотос» опять сигналит, сэр. Преследуемый – трехмачтовый корабль. Вероятно, английский торговый.
– Очень хорошо. Поднимите все паруса, капитан Буш, пожалуйста.
– Есть, сэр.
По кораблю засвистели дудки. Четыреста человек побежали по вантам отдавать бом-брамсели и ставить лисели. Хорнблауэр профессиональным глазом наблюдал за ними. Команде недоставало сноровки; несмотря на крики вахтенного и понукания уорент-офицеров дело продвигалось чересчур медленно. Маневр еще был не закончен, когда с мачты донесся новый крик:
– Парус на правой скуле!
– Должно быть, тот корабль, который заметили с «Лотоса», – сказал
– Корабль, сэр! Идет бейдевинд. Мы держим курс на него.
– Поднимите флаг, мистер Хёрст. Если корабль направляется к Зунду, сэр, он сменил бы галс, даже если бы не появился «Лотос».
– Да, – сказал Хорнблауэр.
Вахтенный мичман с подзорной трубой добежал по вантам до салинга, и оттуда донесся его пронзительный мальчишеский голос:
– Британский флаг, сэр!
Хорнблауэр вспомнил, что по-прежнему стоит мокрый и голый, по крайней мере, мокрый в тех местах, которые не обдувал ветер. Он только начал промакивать полотенцем эти укромные необсохшие уголки, как его вновь прервали.
– Вот он! – крикнул Буш. Над горизонтом, видимые с палубы, показались верхние паруса корабля.
– Возьмите курс, чтобы пройти от него на расстоянии окрика, пожалуйста, – сказал Хорнблауэр.
– Есть, сэр. Рулевой, румб вправо. Убрать лисели, мистер Хёрст.
Корабль, к которому они приближались, шел прежним курсом. Ничто в нем не вызывало подозрений, даже то, что при виде «Лотоса» он сменил галс.
– Лес из Южной Балтики, сэр, – сказал Буш, наведя подзорную трубу. – Уже видно груз на палубе.
Как почти на всех маленьких кораблях, идущих из Балтийского моря, у этого вдоль фальшбортов баррикадами громоздились штабеля бревен.
– Пожалуйста, поднимите сигналы для торговых судов, капитан, – распорядился Хорнблауэр.
Он смотрел, как на фалах корабля появился ответ.
– А… Т… числовой… пять… семь, сэр, – читал Хёрст в подзорную трубу. – Верные сигналы для прошлой зимы, а новых кодовых книг они еще получить не успели.
– Сигнальте лечь в дрейф, – приказал Хорнблауэр.
С задержкой не более чем естественной для торгового судна, где команда мала и никто не умеет толком читать сигналы, корабль обстенил грот-марсель и лег в дрейф. «Несравненная» быстро неслась к нему.
– Они поднимают желтый карантинный флаг, – внезапно доложил Хёрст.
– Очень хорошо. Пожалуйста, капитан Буш, положите корабль в дрейф.
– Есть, сэр. И, если не возражаете, я буду держать от них на ветре.
«Несравненная» обстенила марсели и привелась к ветру на расстоянии пистолетного выстрела от торгового корабля. Хорнблауэр поднял рупор.
– Что за корабль?
– «Мэгги Джонс» из Лондона. Одиннадцать дней как из Мемеля! [6]
Кроме рулевого у штурвала на полуюте «Мэгги Джонс» было только два человека. Один, в белых парусиновых штанах и синем сюртуке, очевидно, капитан. Это он отвечал в рупор.
– Из-за чего карантинный флаг?
– Оспа. Семь больных на борту, двое умерли. Первый случай – неделю назад.
– Оспа, черт побери! – пробормотал Буш. Ему уже рисовалась ужасная картина оспы на его обожаемом корабле, где в невероятной скученности обитают девятьсот человек.
6
Современная Клайпеда.