Коммутация
Шрифт:
— Припекло ему… — сказал Глеб, — Вот погоди теперь, вот недельки через две…
— Прекрати. — оборвал Гек. — Скажи, где мы и куда идти?
— Откуда ж я знаю?
— Это разве не твоя историческая родина?
— Хорошо если моя.
— Ну не моя же?
— Видишь ли… Одно побережье Мёртвого моря — это Израиль. Другое — Иордания. Если нас найдут Иорданцы… скажем, патрульные бедуины королевской гвардии…
— То?
— То зарежут на месте обоих.
— Почему обоих? — удивился Гек. — Я вот, например, не еврей.
— При чём тут… — поморщился Глеб. — Иорданцы —
— А почему хорошие соседи зарежут?
— За то, что коммутацию устроил.
— Я??
— Арабский знаешь? Попробуешь им объяснить, что не ты. Король Иордании повелел… как это в его указе…
— Рукой шею не дави, да?
— Извини. В общем что-то в том духе, что надо забыть слово «жалость» когда Родина в опасности. Поэтому любой, кого можно подозревать в террористическом замысле, должен предстать перед очами Аллаха, и Аллах рассудит — виновен он был при жизни или нет. Что-то типа того. Ты готов предстать перед очами Аллаха?
— Что-то ты слишком бодр. — недоверчиво сказал Гек.
— Ты предлагаешь идти и плакать? Взбодрись, всё самое страшное уже случилось. Ну зарежут. Зато Аллах тебя в обиду не даст!
— Я надеюсь, что мы в Израиле. — сказал Гек. — Предлагаю это выяснить. Давай остановимся и попробуем сориентироваться по сторонам света.
— Солнце в зените. — сказал Глеб. — Твои предложения?
— Воткнуть палку и посмотреть через некоторое время как тень…
— Мы тогда пойдём в другую сторону или зароемся в песок? — спросил Глеб.
— Ты прав. — кивнул Гек, — Какая разница? Надо идти, а то изжаримся раньше.
Некоторое время они шли молча.
— Стоп. Отдых. — Гек опустился на одно колено и Глеб сполз с его спины.
— В принципе вдоль любого побережья должна идти автомагистраль. — сказал Глеб. — И иорданцы люди не дикие, хоть и горячие. Сразу могут и не зарезать. Может даже сделают тебя национальным героем и сложат песню. «Боец, который не добежал».
— Я никогда не промахивался из пистолета с такого расстояния. — тихо сказал Гек, растирая шею.
— Я тоже сегодня на парашюте пару раз из него промахнулся. И не жалею.
— Один раз ты почти попал. — вспомнил Гек. — Я даже удивился. Залезай, пошли дальше.
Глеб залез Геку на спину и они снова пошли вперёд. Вскоре Гек нарушил молчание.
— Расскажи что-нибудь. — попросил он.
— А что рассказать?
— Что-нибудь. Мне говорить тяжело, а тебе нормально. Расскажи как всё было и кому это нужно.
— Ну с чего началось, я тебе не скажу, не знаю. — заговорил Глеб, — Но однажды нас, ну в смысле университетских, вызвало большое военное начальство, вручило детонатор и под строгим секретом поставило задачу — разработать способ обнаружения такой штуки. Это было… Месяца два назад. Откуда они взяли детонатор — не знаю.
— А как устроен детонатор?
— Вот чего не знаю — того не знаю. Меня к нему и пускали-то с трудом, а уж разобрать и посмотреть что внутри — немыслимо. В лаборатории поселились трое спецохранников из местных сабр и постоянно нас пасли. Ну ты знаешь местных сабр — не поймёшь евреи или арабы, рожи — во, культура тоже,
— Ты женат? — удивился Гек.
— Давно уже. На пятом курсе. Сыну шесть лет. А ты?
— Я нет.
— Но любимая-то есть?
Гек ответил не сразу.
— Ну в общем… Сложно там всё.
— Есть! — радостно сказал Глеб, — Как звать-то?
— Она удивительная. — сказал Гек. — Если бы ещё не вела себя будто наркоманка…
— Будто или наркоманка?
— Будто. — ответил Гек, подумав.
— Ну и отлично. — сказал Глеб, — Наркотики дело гиблое. Я, знаешь, тоже когда-то баловался всякой ерундой…
— Ты?? — Гек удивлённо повернул голову и скосил глаза, но лица Глеба не увидел.
— Не героин конечно, я же не идиот. По мелочам. Травку покурить, ЛСД попробовать.
— И как?
— Ай… — хоть лица Глеба не было видно, но Гек понял по интонации что тот поморщился, — Три месяца в психушке — это нормально, да?
— Три месяца?!! После ЛСД?
— Нет, — неуверенно сказал Глеб, — Что-то другое мы тогда попробовали. ДЫМ, ДОТ, ДОМ… Или ДУБ? Не помню. Тоже психоделик какой-то синтетический. Может у меня была передозировка, а может просто такая реакция организма. Три месяца. — Глеб угрюмо помолчал, — Погоди, но мы же о чём-то другом говорили, да?
— Коммутация.
— Ага, коммутация. — оживился Глеб, — Ты молчи, слушай дальше. Короче я стал сотрудником Моссада. Говорю это не без гордости, помнишь как я любил фильмы про шпионов? Ну и за это время я немного разобрался в политической ситуации. Физика такая — после коммутации жить в Израиле станет невозможно. В Москве вы этого может и не заметите. Почти. А у нас даже на другом конце, в Тель-Авиве, на берегу Средиземного плюс 150 в тени — ты ж понимаешь что это такое… То же самое и с Иорданией. Ну заодно Египту, Ливану, Сирии — короче всем понемногу достанется по самое-самое. Поэтому если тебе в Москве говорили что арабские террористы готовят акцию против Израиля…
— Такого не говорили. Хотя… Нет, не в такой формулировке.
— Ну вот, а в Израиле именно в такой формулировке всех оповещали.
— Но это же бред? — удивился Гек, — Это же всё равно как женщине брызгать в насильника из газового баллончика если в лифте напал? Сами не обрадуются.
— Ну а как ещё объяснить населению?
— Что, прямо так, открыто и говорили про коммутацию?
— А чего стесняться? По радио, по ТВ, в газетах — последнее время только и говорили о том, что мировой арабский заговор готовит коммутацию мёртвого моря с помощью особого детонатора.