Комната 15
Шрифт:
– Наверное, вам нужно кому-нибудь показаться с этим.
Он имеет в виду мои лицо и шею. Я стараюсь сохранять спокойствие и отвечаю, что всё в порядке. Сержант – стреляный воробей и не станет спрашивать напрямую, откуда у меня эти раны, но я чувствую, что он строит догадки на этот счет.
Мы сворачиваем к вокзалу Кингс-Кросс. Теперь я уже узнаю улицы. Это облегчение. Достаю свой рабочий «Блэкберри», открываю сообщения и на этот раз пролистываю их до самого конца. Одно из первых пришло вчера в восемь утра: напоминание о встрече в три часа дня в Скотленд-Ярде с помощником комиссара. Однако я
Как можно было совершить такую нелепую ошибку? Я проверяю по телефону сегодняшнее число. Он также показывает 2010 год. Суббота, 13 февраля. Должно быть, какие-то проблемы с Сетью. Смотрю на свой личный телефон. То же самое. Я обливаюсь потом, несмотря на холод. Как оба телефона могут ошибаться на полтора года?
– Я его нашел, – без всякого предупреждения говорит сержант. Я уже готов спросить у него, что он имеет в виду, когда до меня доходит, что он разговаривает по рации. – И мы будем на месте через пять минут.
Во время разговора сержант называет свою фамилию: Норрис. Кажется, он сказал именно так. Сержант дает отбой, оглядывается на меня и повторяет:
– Через пять минут.
Но не уточняет, где мы будем через пять минут.
Я не отвечаю. Не могу. На самом деле мне хочется спросить: какой сейчас год? Сегодня воскресенье августа 2008 года или суббота февраля 2010-го? Неужели я потерял восемнадцать месяцев жизни? Я словно держусь за тонкую ниточку. Если ее выдернуть, весь мой мир развалится. Но я даже не представляю себе, куда меня это заведет.
Глава 5
Мы проезжаем мимо вокзала Кингс-Кросс и сворачиваем на узкую улочку с односторонним движением, запруженную плотным потоком машин вечернего часа пик. Перед нами полицейская машина с включенной синей мигалкой, но пустая. Норрис (если это его фамилия) останавливается за ней и выходит из машины, бормоча что-то себе под нос. Я борюсь с иррациональным желанием развернуться и бежать. Но Норрис мужчина мускулистый, и в своем нынешнем состоянии я не пробегу и пяти метров, прежде чем он меня догонит. И тут, словно прочитав мои мысли, он говорит:
– Нам здорово повезло, сэр, что я вас встретил. Народа не хватает. Половина участка свалилась с гриппом. Не осталось ни одного следователя. Наверное, вы в настоящий момент единственный. И погода такая… Этот снег…
И только теперь я, к своему разочарованию, понимаю, зачем ему нужен.
Большинство полицейских дел начинается с того, что кто-то звонит по «999». Первым на место прибывает патрульный констебль. Обыкновенно докладывать не о чем: пьяная драка или ссора мужа с женой. В таких случаях задача констебля заключается в том, чтобы установить мир, а самому не ввязаться в заварушку. Но иногда дело оказывается посерьезнее. Несчастный случай со смертельным исходом, убийство или самоубийство. Констебль оцепляет место происшествия и вызывает дежурного следователя. В участке постоянно дежурит на случай чрезвычайных происшествий детектив-инспектор, назначаемый по графику. И надо же так случиться, что сегодня это я. Вот
Чувство долга может быть проклятием. Подавляющее большинство окружающих меня людей обходятся без этого, однако я устроен по-другому. Терпеть не могу кого-то подводить. Порой даже жалею о том, что я такой. Но сейчас я хромаю следом за сержантом Норрисом по обледеневшему тротуару, предательски запорошенному свежим снегом, пока мы не оказываемся перед негорящей вывеской «Отель Авива». Норрис колотит в стеклянную дверь, и ее тотчас же открывает молодой портье в джинсах и футболке.
– Наверху, номер пятнадцать, – кратко говорит он, указывая в глубь здания.
– Мистер Блэкли, – официальным тоном произносит Норрис, предлагая мне жестом идти первому.
Моя задача заключается в том, чтобы осмотреть место происшествия. Меня не покидает страх, что у меня серьезные неполадки с головой и я могу запороть расследование с самого начала. Но погода… снег… Я связан по рукам и ногам чувством долга.
Поэтому мы идем гуськом – портье, затем я, последним Норрис – мимо пустой комнаты для переговоров с одиноким компьютером и поднимаемся по узкой лестнице на первый этаж. Гостиница внешне выглядит очень опрятной и пахнет свежей краской, но с привкусом чего-то менее приятного, что я никак не могу определить. Норрис говорит без умолку, снова вернувшись к своей любимой теме – погоде, радуясь новому человеку, которому можно пожаловаться, – а молодой ночной портье кивает и вздыхает время от времени, чтобы выразить солидарность своему собрату, также вынужденному работать ночью, пусть этот собрат и из полиции.
Мы проходим мимо двух номеров – свет горит, постельное белье раскидано, словно постояльцы покидали гостиницу в спешке. Затем коридор изгибается, неуклюже, как это частенько бывает в старых гостиницах, потолок внезапно опускается, и вот перед нами стоит констебль, поджидающий нас с нескрываемым удовлетворением. Он почтительно вытягивается в струнку и обращается ко мне «сэр». Норрис зовет его Райаном. Я не знаю, должен ли его помнить.
Райан выглядит так, будто только что закончил испытательный срок: молодой, краснолицый. Не в силах не обращать внимания на мою шею, он спрашивает:
– Всё в порядке, сэр?
– Всё в порядке, – отвечаю я, но Райан не может оторвать взгляда от кровавой ссадины.
Что он обо мне думает – я весь в крови, одежда мятая и грязная? Но чувство долга работает в обе стороны: Райан должен относиться ко мне как к своему начальству, по крайней мере до тех пор, пока у него не появятся веские основания так не делать. Затем, несмотря на свое мнение, он умолкает, и я замечаю у него за спиной полуоткрытую дверь: номер 15. Внутри могу разглядеть лишь смятый ковер и угол кровати.
Непроизвольно настраиваюсь на привычный ритм, надеясь на то, что нужные слова придут сами собой.
– Так, рассказывай, что тут стряслось, – говорю я, и Райан достает записную книжку. Руки у него дрожат, и он не в силах этого скрыть.
– Я прибыл на место в двадцать один двадцать, – докладывает Райан. – Дверь была такой, как вы видите ее сейчас, сэр, приоткрыта на два дюйма. Я также заметил не полностью закрытое окно. Явные следы недавней борьбы. Я сделал предварительный набросок…