Комната для трех девушек
Шрифт:
– Вы что-нибудь о ней знаете?
И Борис, понимая, что вмешивается не в свое дело, но действуя исключительно в интересах и Валеры, и Антонины, рассказал о том, что случилось в комнате подольского барака.
Рассказ произвел на Реброва такое сильное впечатление, что он какое-то время сидел молча, постукивая ручкой по столешнице, вероятно, пытаясь все это осознать.
– Что ты вообще о них знаешь? Об их семье?
– Я догадывался, что они из неблагополучной семьи. По каким-то разговорам, деталям… Они давно осиротели, и их взяла на воспитание тетка, Александра Васильевна Паравина. Это я точно знаю, потому что квартира тетки досталась сестрам по наследству, я видел документы. Они сейчас там и проживают. И машина тоже осталась, Вероника выучилась, сдала на права и довольно сносно ее водит. Катю вообще нельзя подпускать к машине, я как-то попытался ее поучить – бесполезно, она боится ее. Есть такие люди, которым вообще нельзя садиться за руль. Судя по тому,
– Думаю, да. Еще я предположил, что у них была сестра. – Борис высказал ему свои предположения относительно девятого августа и тех скромных застолий, похожих на поминки. Не забыл упомянуть и куклу.
– Но почему же они мне-то ничего никогда не рассказывали? Даже если предположить, что у них была сестра, то зачем из этого делать тайну?
– Там что-то случилось… Вспомни, как они выглядели? Может, кто-то из них был ранен, может, синяки там, ссадины…
– Я приехал к ним вчера очень поздно. Катя уже спала. Вероника погрела мне ужин, и мы легли спать. Я довольно часто ночую у них. Нет, никаких синяков я не заметил. Но Вероника на самом деле выглядела озабоченной, я даже спросил ее, не случилось ли чего. Она покачала головой, сказала, что просто устала и у нее болит голова. Я хотел ее расспросить про Подольск, я же видел, что ее машина была там, но подумал, что перенесу этот разговор на потом. Меня успокаивала мысль, что она снимается в кино и что съемочная группа могла просто переехать в Подольск. Вот почему я сдержался вчера и не стал расспрашивать.
– А зачем они вообще снимаются? Что это, хобби у них такое?
– Хороший вопрос. Хотят, чтобы их заметили на площадке, чтобы пригласили хотя бы на второстепенную роль. А пока что они заняты только в массовке.
– А где они работают?
– Кассирши в супермаркете на Покровской.
– И где сейчас Вероника?
– Они обе сейчас в Переделкино, там снимают сериал про послевоенное время. Кстати говоря, одну из главных ролей там играет Лидия Фрумина, может, слышали?
– Конечно, слышал. Валерий, если не хочешь, чтобы твоя девушка попала в криминальную историю, предлагаю тебе поехать со мной в Подольск и увидеть все своими глазами. И комнату эту, и следы крови… У тебя есть ультрафиолетовый фонарик?
– Нет, но я знаю, у кого здесь можно одолжить… – вздохнул Валерий. – Ну и задачку вы мне задали.
– А потом, после Подольска, если ты не против, мы вместе отправимся в Переделкино, я договорился о встрече с Вероникой. Правда, мне пришлось придумать довольно интересную причину для своего визита… Я расскажу тебе по дороге.
9
11 августа 2021 г
«Приставание (харассмент, англ. Harassment) – поведение человека, причиняющее неудобство или даже вред другому человеку, нарушающее неприкосновенность его частной жизни».
Какое неправильное толкование этого слова!
Лидия Фрумина была возмущена этим определением. Вот если бы ее спросили, что такое в ее случае этот самый харассмент, уж она бы ответила, расписала бы все в красках и ощущениях. Это когда к тебе в вагончик входит на правах хозяина, господина, здоровенный и потный мужик, заваливает тебя на кровать, а то и берет прямо на столе, животное, впихивает в тебя чуть ли не себя целиком, сопит, бормоча какие-то дурацкие слова, вбивая в твой мозг, что ты без него никто, что если бы не он, то мыла бы ты полы в поликлинике (почему полы и именно в поликлинике, она так и не поняла). Ощущение того, что тебя окунули в зловонную яму, никогда не проходит. Ведь идут съемки, и он, эта жирная свинья, постоянно рядом. И как настроиться, как сыграть чистую и порядочную девушку, преследуемую энкавэдэшником, когда ты сама по уши в грязи?
Все эти шоу о харассменте – пустой звук. Ничего в обществе не поменяется, и как насиловали мужики зависящих от них женщин, так и будут продолжать насиловать.
Презирала ли она себя за то, что не отказала ему в первый раз? Презирала, и это свое презрение выплескивала на всех окружающих, превращая его в гнев, раздражительность и злость. Ненавидя себя за свою слабость и желание утвердиться в этом мире, став известной актрисой, она ненавидела уже всех подряд. Да, конечно, пока она молода и красива, все так и будет продолжаться, и ее карьера, вполне вероятно, сложится удачно, и этот свин будет продолжать продвигать ее, снимая в своих картинах. Но он стар, может умереть, и что с ней будет тогда? Ведь все знают о том, каким образом она добивается своих ролей. И все ее презирают. Но разве она у него одна такая? Понятное дело, что ни о какой верности тут и говорить не приходится. Он, Семен Янович Водкин, будет пользовать любую, кто ему понравится. А если он остынет к ней и переключит внимание на кого-то другого? Вот если бы он женился на ней, тогда общественное мнение как-то переменилось бы, и ее начали бы уже воспринимать как жену известного продюсера, ее положение
…Она попросила знакомого установить в вагончике видеокамеры после того, как у нее пропали сережки с брильянтами. Знать об этом, конечно же, никто не должен был. Но очень уж хотелось выяснить, кто мог их украсть, кто заходит в вагончик в ее отсутствие. Сережки она, к счастью, нашла в кармане куртки, но камеры-то остались, и тогда она вдруг поняла, каким козырем владеет! Теперь все визиты Семена Яновича записывались, складываясь в грязновато-пошлый сериальчик, который можно будет в случае необходимости продать. Да, конечно, выставлять себя в таком виде – позор. Но она его как-нибудь переживет. Она уже насмотрелась разных историй, когда интернет видеомерзостью пытался убить наповал какую-нибудь известную личность, но проходило время, и люди забывали стыд и унижение звезды, потому что на небосклоне появлялись другие скандалы и драмы, а звезда продолжала себе жить и работать, как если бы ничего и не было. Но вот с Водкиным этот случай не прошел бы так безболезненно именно по той причине, что у него семья и репутация. И продав куски видео на какой-нибудь канал за большие деньги и даже согласившись на участие в программе о харассменте, она раздавит эту жирную гадину, как клопа! Вот поэтому камеры и продолжали работать, снимая мегабайты компромата. Любопытства ради или по настроению, а иногда просто, чтобы проверить, что камеры работают исправно, Лида пересматривала отснятый материал. Да, это был ее собственный личный сериал, где она была и продюсером, и оператором, и снималась в главной роли. И не дай бог Водкину только обидеть ее, оскорбить, унизить или же вообще бросить, эта бомба рванет так, что мама не горюй!
Но сегодняшняя «серия» ее по-настоящему выбесила! Две молоденькие сучки, появившиеся на видео, проникли в вагончик, вломились туда, как к себе домой, и принялись копаться в ее вещах, примеряя их и комментируя самым паскудным образом. Обзывали ее последними словами, проехались по ее пошлой связи с Водкиным, побрызгались ее духами, намазались ее дорогущими кремами, причем всеми подряд, накрасили мерзкие губы ее помадой, а напоследок, хохоча и кривляясь, начали припоминать те случаи, когда и их, этих гадин, Водкин одаривал вниманием. Что он и их тоже может продвинуть, если они уступят ему, жирному и противному… Что одну он зажал на террасе дачи, где готовилась съемка, что другой шепнул на ушко, какой у нее шикарный зад… А потом они шептались, хохоча, и за этим хохотом могла скрываться унизительная для Лиды правда. Неужели Водкин на самом деле спал с ними?
Она была вне себя от злости! Да как они посмели вообще забраться в ее вагончик?! Кто их пустил? Хотя разве вагончик охранялся? Да любой, если разобраться, мог залезть сюда и напакостить. И ведь все это они сделали из зависти. Какие гнусные и отвратительные девки! А ведь она считала их талантливыми, фотогеничными и даже сказала одной, кажется, ее звали Вероника, что если ей поступить во ВГИК, то она могла бы стать настоящей актрисой. И ведь она сказала ей это вполне искренне и даже поделилась этим со своей подружкой, Валентиной Пушновой, тоже актрисой, но играющей второстепенную роль. В моменты, когда съемочный день проходил удачно, когда все записывалось без повторов и режиссер был доволен, Лиде самой хотелось сделать что-то хорошее, как-то приободрить всех вокруг, осчастливить комплиментами, мол, как хорошо ты сегодня играла или играл. Это бывало редко, но все равно ее же никто не заставлял делать добро. Да и в душе она была человеком добрым и отзывчивым. Скольким она одалживала деньги, помогала какими-то своими связями, добивалась того, чтобы кого-то, кому она симпатизировала, пригласили на участие в съемках или даже дали роль! И что же она получила сегодня в благодарность? Ненависть! Жгучую ненависть тех, кому она собиралась помогать и в дальнейшем! И где справедливость?
Она заплакала. От обиды и бессилия. А если все вокруг считают ее «бездарной подстилкой продюсера»? Бр-р-р…
И как теперь поступить? Сделать вид, что она ничего не видела и не знает про сестер Супониных? Продолжать работать с ними бок о бок? А они, не зная того, что она в курсе их пребывания в вагончике, будут по-прежнему улыбаться ей, заглядывать в глаза в надежде, что она заметит их в очередной раз и похвалит, пообещает содействие в участии следующего сериала?
Лида вышла из вагончика как раз в тот момент, когда над площадкой прозвучало: «Обед!» Это означало, что приехали ребята с обедом, классные такие парни, которые организовали кейтеринг и теперь кормили всю съемочную группу свежей и вкусной едой.