Комната, которой нет
Шрифт:
– Постой, не торопись.
Ольга отпрянула и чуть не потеряла равновесие на ступеньках. Схватилась за стену рукой. Наверху, перегораживая путь к квартире, стояла девочка-подросток, одетая в потертые джинсы и полинялую футболку. Длинные рыжеватые волосы заплетены в косу, глаза внимательные и встревоженные.
Не может быть, подумала Ольга, это же я сама.
– Ты не думаешь о последствиях, – сказала девочка. – Зачем тебе туда идти? Остановись. Подумай.
Мир вокруг Ольги вращался со скоростью центрифуги. Она видела и слышала
– Ты кто?
– Этот вопрос обязательно должен прозвучать? Как дань традиции? Хорошо, пусть так. Я – это ты. Да ты и сама догадалась.
– И как получилось…
Девочка дернула головой, разозлившись.
– Ты стоишь на ничейной земле. Ты пришла сюда, а потом еще и удивляешься?
– Но я… ничего не понимаю… Я легла поспать, отдохнуть, а потом попала сюда. Я не хотела…
– Поверь, ты хотела. Я знаю.
– Что за ничейная земля?
– Кромка между мирами, по которой можно попасть в прошлое. Чаще всего люди путешествуют туда во снах. Как в твоем случае.
– Потусторонний мир?
– Нечто вроде того, но не совсем. Здесь еще можно что-нибудь исправить, а за чертой уже нельзя, – сказала девочка.
Обе они не двигались с места. Ольга-подросток наверху, Ольга-взрослая внизу. Между ними существует невидимая прочная мембрана.
– Что же надо исправлять? – спросила Ольга.
– Не ходи туда – и не придется потом расхлебывать эту кашу. Тебе и так досталось.
Ольга дотронулась рукой до своей шеи, чувствуя биение пульса на сонной артерии.
– Что со мной было? Ты знаешь?..
– Нет.
– Почему?
– Я – это ты. Следовательно, запас знаний у меня такой же, если не меньше. Я ведь еще не выросла.
Ольга склонила голову, чувствуя подкатывающие слезы.
– Почему мне нельзя заходить в квартиру?
– Не ходи – и все. Твои родители много сделали для того, чтобы все тени остались в прошлом. Зачем тебе ворошить их? У тебя и Игоря давно другая жизнь, а твои отец и мать – они несли это на себе и будут нести дальше. Круг завершился. Пора начать все заново.
Ольга всмотрелась в собственное бледное лицо.
– Что начать?
– Тебе нужно вспомнить, чтобы собрать воедино все части. Ты и Игорь знаете, но не хотите принять правды – уже много лет, – но я предупреждаю: если войдешь в квартиру, назад пути не будет.
– Тогда я не узнаю, что произошло со мной. Кого я родила и кто отец рбенка, – сказала Ольга.
– Зачем тебе знать? – выговорила девочка это со всей злостью, на какую была способна. Из глаз полились слезы, мокрые дорожки обозначились на бледных щеках. – Я не хочу! Ты не послушаешь меня? Я не хочу ничего знать! Я! Надо мной надругались, неужели не понятно? Уходи! Просыпайся! Уходи!
Ольга повернулась и сошла на пару ступеней. Девочка говорит правду. Они обе пережили много боли, это можно понять, но и жить во тьме, обманывая себя и надеясь, что все пройдет без последствий, невозможно. Зло когда-то пришло в
Ольге понадобилось три секунды на размышление. После этого она побежала вверх по лестнице.
– Стой! – закричала девочка. – Ты не знаешь, что там! Стой!
Ее плач разрывал Ольге сердце.
Да это же я сама! Почему я не могу послушать себя?
– Мне надо, извини. Прости, – сказала она, устремляясь к двери. Ребенок отскочил в сторону, заливаясь слезами.
Ольга протянула руку к звонку и посмотрела на девочку.
– Прости. Я войду.
Та бросилась вниз, побежала, перепрыгивая через ступеньку. Вскоре ее дребезжащий голос стих вдалеке. Ольга нажала на кнопку звонка. Знакомая трель, воспроизводимая десятки тысяч раз.
Она подождала и позвонила опять, еле справляясь со своими эмоциями.
Дверь открыл отец, такой же молодой и красивый, как в те времена. В волосах не было седины, а живот, словно у гимнаста, плоский. Отец улыбался, словно только и ждал прихода Ольги.
– Привет, как дела? Входи.
Ольга ступила на коврик перед дверью, и из кухни сразу потянуло жаренной с луком картошкой, свежезаваренным чаем, булочками. Рот затопила слюна, Ольга с трудом ее проглотила. Нахлынули забытые детские эмоции, появилась прежняя легкость, ощущение совсем другого тела, не подвергшегося испытанием времени, девственной плоти, к которой мужчина еще не прикасался. Ольга увидела, что отец внезапно вырос и все предметы стали больше.
Они не увеличились, а я уменьшилась. Сколько мне лет? Скорее всего двенадцать, как той девчонке.
Да это я и есть.
– Тебе, конечно, не надо было приходить, – сказал отец. – Но все равно хорошо, ты молодец.
– Пап, я ничего не понимаю. Дом пустой стоит, вокруг никого, ни души. Куда все делись?
– Здесь только мы.
– Расскажи мне все, – потребовала Ольга.
– Сейчас пообедаем, – сказал отец и закрыл входную дверь. – Пойдем.
– Пап…
Он не дослушал, уходя в комнату, в большую, куда можно было попасть прямо из прихожей. Вторая принадлежала детям, и Ольга увидела, что дверь в нее приоткрыта. В окно льется солнечный свет, у подоконника покачивают ветками клены. В углу на тумбочке работал телевизор, звук был довольно громким – из-за грохота машин снаружи. Ольга вспомнила, что когда она стояла под балконом, квартира казалась покинутой. И ни одного автомобиля на дороге не было.
На кухне возилась мама. Девочка узнала ярко-розовый фартук и волосы, стянутые в пучок на затылке. При взгляде на нее кружилась голова – такой молодой она выглядела. Ольга подумала, что еще немного, и ее психика не выдержит подобных метаморфоз. Федор положил ей руку на плечо, а мать, заметив Ольгу, подошла к ней и поцеловала в щеку.
– Сейчас будем есть. Бледная ты, прямо как смерть. Плохо питаешься?
– Нет, нормально.
– Диетами, поди, себя изводишь?
– Нет, мама.