Комната Наверху и другие истории
Шрифт:
— Если парень смотрит на часы и заикается, это не так уж смешно.
— Тогда можно придумать приключение. Они решили что-нибудь предпринять насчет Времени, как-то поправить положение. Ну разумеется! Они оба — ученые. Они столкнулись с невероятной катастрофой. Убегающее Время! Может, они пытаются остановить Время? С помощью атомных часов, например. Или еще чего-нибудь.
— Неприятно тебе напоминать, но сейчас 10:07:24.
— Ты только представь, какая интрига! Что, если Время убежит раньше, чем они успеют
— Неприятно напоминать, но мы уже выбросили на это достаточно времени.
— Ты же сам сказал, сейчас все еще 10:07:24.
— Ну да. Но раньше, чем мы узнаем, настанет другое. Я не собираюсь связываться с этим сюжетом. Наши читатели хотят получать рассказы, в которых они в состоянии разобраться, а не причудливые измышления теоретической физики о диких иных вселенных, пусть даже и стимулирующих мысль. Обратись-ка ты в математический журнал или что-нибудь в этом духе. Кстати, пока еще 10:07:24, один вопрос…
— Какой?
— Почему ты сказал, что эта штука покруче, чем руки-крюки?
САМЫЙ ПЕРВЫЙ ОГОНЬ
— Да уж… Просьба необычная. Почему я должен оплачивать ваш перелет в Иран?
«Потому что у тебя есть деньги, а у меня нет», — хотел сказать Эмиль, но сдержался.
— Потому что я могу помочь вам доказать подлинность вашего открытия в Экбатане, — пояснил он.
— Какого открытия?
— Огонь Зороастра.
Магнат кивнул. Коленка у него давно уже ходила вверх-вниз, словно тоже кивала. Он был самым богатым человеком в мире и уж точно — самым нетерпеливым.
На нем были джинсы «левис», под льняной спортивной курткой — трикотажная майка. Правая нога ритмично притопывала, словно ее хозяину не терпелось вырваться из офиса на волю.
Эмиль добился этой встречи, только пустив в ход все свои связи и надавив на все пружины, и сейчас понимал, что у него только тридцать секунд, чтобы изложить свое дело.
— Существует легенда, что огонь в Экбатане — тот самый, которому поклонялся Дарий, — быстро начал он.
— Я знаю эту легенду, — прервал его Магнат. Раскоп в Экбатане был из тех очень немногих его проектов, за которыми он наблюдал с большим вниманием и лично. Большинство из них проводились через тот или иной фонд, но интерес Магната к археологии был неподдельным и глубоким. Эмиль знал, что Магнат несколько раз туда ездил и даже сам работал на раскопках. — Археология изучает не легенды, — продолжал Магнат, — а предметы. Маленькие твердые штучки, которые находят в грязи.
— А что, если я докажу вам, что ваш огонь тоже был твердой штукой? — решился Эмиль.
Магнат сузил известные всему миру глаза, которые выглядели мальчишескими только на фотографиях.
— Слушаю, — коротко бросил он.
— Я разработал методику для определения возраста пламени. Не
— Я весь внимание.
— Используя мой прибор, который я назвал спектрохронограф, можно определить время возникновения огня с момента возгорания, — рассказывал Эмиль. — В большинстве случаев это всего час или два. А если, например, взять олимпийский огонь, то, возможно, будут десятилетия. Не стану утомлять вас техническими деталями, но…
— Нет уж, утомите-ка меня именно ими, — приказал Магнат.
Эмиль начал объяснять, что каждый огонек обладает уникальной спектрограммой, так сказать, спектрографическим автографом, который меняется в зависимости от времени с определенной закономерностью и полностью теряется, когда пламя гаснет.
— Каждый загорающийся огонь имеет собственный автограф, — говорил он. — С помощью спектрохронографического анализа я могу определить возраст пламени с точностью до долей секунд на столетие.
— И вам приходилось датировать такой древний огонь?
— Пока нет, — с сожалением отозвался Эмиль. — Потому я и хочу поехать в Экбатану. Даже без всяких легенд возраст Пламени Зороастра может равняться нескольким столетиям. Установив эту дату, я сумею продвинуть свой спектрохронограф.
— И мои раскопки, — задумчиво проговорил Магнат.
Эмиль поразился, осознав, что выиграл. И бросил на стол последний козырь.
— Если бы у нас была свеча, которая горит со времени Французской революции, я смог бы сообщить с точностью до двух секунд, когда чиркнули спичкой. Я оцениваю коэффициент ошибки в 0,8 секунды на столетие.
— Ну, тут я вам помогу, — улыбнулся Магнат, вынимая из стола чековую книжку и что-то записывая. — Возвращайтесь ко мне в офис через неделю. На столе моего секретаря будет гореть свеча. Я хочу, чтобы вы с точностью до секунды сказали, когда ее зажгли. По стандартному тихоокеанскому времени.
Магнат оторвал чек и положил его на стол, демонстрируя, что интервью закончено.
Эмиль взял чек. Сердце его колотилось как бешеное.
Чек был на сто долларов.
Через неделю Эмиль снова явился в офис Магната, и в руке у него был прибор, похожий, по мнению секретарши, на водяной пистолет.
— Вот она, — произнесла секретарша, указывая на горящую у нее на столе свечу.
Эмиль направил дуло на пламя и стал давить на спуск, пока не услышал негромкое «би-и-п». Тогда он отпустил курок и взглянул на дисплей.
— Это что, шутка? — спросил он. — Этот огонь зажгли менее трех минут назад.
— Вроде как шутка, — улыбаясь, ответил Магнат, появляясь из внутреннего помещения офиса с еще одной горящей свечой в руке. Двумя пальцами он загасил свечу на столе и снова зажег ее от своей свечи.