Комната с видом
Шрифт:
Он снисходительно улыбнулся, закурил и стал восстанавливать в памяти события, наконец-то приведшие их с Люси к счастливой развязке.
Он знал Люси вот уже несколько лет, но считал ее ничем не примечательной девушкой с некоторыми музыкальными способностями. Какой это был ужас, когда она и ее жуткая кузина свалились ему как снег на голову в Риме и потребовали, чтобы он сводил их в собор Св. Петра. Тогда она показалась ему типичной туристкой — грубой, измученной. Но Италия оказала на нее благотворное влияние, подарив ей свет и — что он ценил намного больше — тень. Он обнаружил в Люси благородную сдержанность. Для него она стала женщиной
Постепенно светская учтивость и желание покровительствовать перешли если не в страсть, то в глубокое волнение. Уже там, в Риме, Сесил позволил себе намекнуть, что, возможно, они могли бы составить идеальную пару. Его тронуло то, что она не порвала с ним после столь прозрачного признания. Отказ был недвусмысленный и в то же время мягкий, в их отношениях ровным счетом ничего не изменилось.
Тремя месяцами позже, на границе Италии, среди усыпанных цветами Альп, он вторично сделал ей предложение — теперь уже с соблюдением всех формальностей. В этот момент она более чем когда-либо напоминала ему женщину Леонардо. Ее загорелое лицо трудно было разглядеть в тени фантастической скалы. Она обернулась на звук его голоса и оказалась между ним и светом, за ее спиной простиралось обширное плато. Он вернулся домой, отнюдь не чувствуя себя отвергнутым соискателем. Главные чувства и принципы остались непоколебимыми.
И вот теперь он в третий раз сделал ей предложение, и она согласилась, четко и недвусмысленно и в то же время мягко, как всегда, не объясняя причин отсрочки — просто сказала, что любит и постарается сделать его счастливым. Его мать тоже будет довольна: он советовался с ней, она одобрила этот шаг и с нетерпением ждет подробного отчета.
Он проверил, не осталось ли на пальцах желтых следов после рукопожатия Фредди, зажег вторую сигарету и подошел к письменному столу. Там лежало письмо, начинающееся словами: «Дорогая миссис Вайз...», со множеством зачеркиваний. Он тотчас отпрянул и после непродолжительных колебаний, не читая, устроился в другом углу комнаты и начал водить карандашом по бумаге, разложенной на коленях.
Эта вторая сигарета оказалась менее приятной. Сесил оторвался от письма и задумался о том, как сделать гостиную Уинди Корнер более элегантной. Она и так, благодаря виду из окна, производила хорошее впечатление, однако несла на себе отпечаток Тотенхэм Корт Роуд. Он живо представил себе, как автофургоны крупного мебельного магазина «Шул- дред и Мейплз» подъезжают к парадному и оттуда выносят это кресло, эти полированные книжные шкафы и письменный стол... Со стола его мысли перекинулись на письмо миссис Ханичерч. У него не было желания прочесть его — сроду не возникало подобных желаний, — но что-то его все- таки беспокоило. Конечно, он сам дал миссис Ханичерч повод обсуждать его с матерью. Хотел в этой третьей попытке заручиться ее, и не только ее, поддержкой, обеспечить себе тыл перед решающим сражением. Миссис Ханичерч — культурная женщина, но есть тонкости, недоступные ее пониманию, а уж о Фредди и говорить не приходится.
— Фредди еще мальчишка, — размышлял он, — для него я — олицетворение всего, что он презирает. Почему он должен радоваться оттого, что я стану его родственником?
Ханичерчи пользовались в округе уважением, но теперь до Сесила начало доходить, что Люси сделана из другого теста, и, по всей видимости, он должен будет ввести ее в более высокое общество — чем
— Мистер Биб, — доложила горничная, и в гостиную вошел новый пастор. Он всего лишь несколько месяцев прослужил в деревне Саммер Стрит, но благодаря хвалебным письмам Люси из Флоренции успел завязать дружеские отношения с ее родными.
Сесил окинул его критическим взглядом.
— Вот, мистер Вайз, зашел выпить чаю. Как вы думаете, мои надежды не беспочвенны?
— Думаю, нет. Угощение — это именно то, на что здесь всегда можно рассчитывать. Не садитесь в это кресло: юный Ханичерч оставил там скелет.
— Фу!
— Вот именно... Не понимаю, как миссис Ханичерч это терпит.
Рассматривая скелет отдельно от мебели, Сесил не понимал, что только вместе взятые они вдыхают в гостиную жизнь.
— Так я зашел выпить чаю и обсудить последнюю новостишку. Она стоит того, чтобы немного посплетничать, не правда ли?
— Вы называете это новостишкой? — растерянно спросил Сесил.
— Надеюсь, меня не обскакали? Я встретил по дороге сэра Гарри Отвея. Он купил у мистера Флэка «Сисси с Альбертом»!
— В самом деле? — пробормотал Сесил, приходя в себя. Надо же так опростоволоситься! Разве джентльмен, тем более священник, станет говорить о его помолвке в такой легкомысленной манере? Но напряжение не отпускало, и его мнение о мистере Бибе изменилось к худшему.
— Какое невежество! Неделю прогостить в Уинди Корнер — и не знать «Сисси с Альбертом» — два маленьких смежных домика напротив церкви! Я пожалуюсь на вас миссис Ханичерч.
— Я полный профан в местных делах, — вяло произнес Сесил. — Никак не могу запомнить разницу между приходским советом и органами местного самоуправления. Возможно, тут вообще нет разницы, или это просто неудачные названия. Я всего лишь время от времени выезжаю за город, чтобы повидаться с друзьями и полюбоваться природой. Каюсь, Италия и Лондон — единственные места, где мне не приходится вооружаться терпением.
Расстроенный холодным приемом, оказанным его грандиозной новости, мистер Биб решил сменить тему.
— Послушайте, мистер Вайз, я запамятовал — кто вы по профессии?
— Никто. У меня нет профессии. Это еще одно свидетельство моего нравственного падения. Несмываемый позор на мою голову. Мой подход заключается в том, что, пока я никому не мешаю, я имею право делать то, что хочу. Умом я понимаю, что мой общественный долг — тянуть из людей деньги или всецело отдаться делу, на которое мне совершенно наплевать, но все как-то не могу собраться.
— Везет же вам, — сказал мистер Биб. — Наличие свободного времени — это ли не подарок судьбы!
Он говорил, как подобает священнику, но никак не мог взять верный тон, потому что в душе, подобно всем людям, имеющим постоянное занятие, считал, что и другие должны к этому стремиться.
— Рад, что вы меня одобряете. А то я не могу со спокойной совестью смотреть в глаза нормальным здоровым людям — таким, как Фредди Ханичерч.
— О, Фредди отличный парень!
— Выше всяческих похвал! На таких держится Англия.
Сесил сам себе удивлялся. Почему именно в этот день, как ни в какой другой, в него вселился бес противоречия? Он попытался вернуться на путь праведный, задав нейтральный вопрос о самочувствии матери мистера Биба, пожилой старой дамы, до которой ему не было никакого дела. Потом польстил священнику, похвалив его за широту взглядов и просвещенный подход к философии и искусству.