Комната смеха
Шрифт:
Это тоже входило в правила игры. Параллельная жизнь. Этому научила его Эмма, и он согласился принять эти правила. Раз существовало две Эммы (одна та, что жила рядом с ним, варила ему по утрам какао и гладила его рубашки, позволяла ему время от времени иметь ее как жену, как женщину, и другая Эмма – та, которая носила дорогую одежду и бриллианты и спала с другим мужчиной, не позволяя прикасаться к себе своему законному мужу), то почему бы не существовать и двум Алексеям? Один Алексей жил чувствами, другой – разумом. А почему бы и нет? Один Алексей знал теперь все о своей жене и расплачивался за это бессонными ночами, другой – не знал ничего, кроме того, что его жена
Где она? Где? Почему не звонит?
А может, ему все это приснилось? И смерть Эммы, и то, что произошло с ним и Анной?.. Сейчас раздастся звонок в передней, Алексей откроет дверь и увидит Эмму, живую и здоровую. На лице ее будет играть яркий румянец, а пунцовые губы приоткроются в немного виноватой улыбке и покажут ряд белоснежных зубов. Ее взгляд скажет ему: извини, что я так счастлива, что от радости жизни у меня кружится голова и мне хочется петь и танцевать… Так что же лучше? Видеть Эмму, такую радостную от встречи с другим мужчиной, или видеть ее портрет на мраморном памятнике на кладбище? Ему не хотелось ни того, ни другого. Он хотел, чтобы на пороге возникла та Эмма, которую он знал до того, как она перешла грань, позволившую ей превратиться из покорной жены в чужую, принадлежащую другому мужчине женщину.
В передней действительно раздался звонок. Анна! Наконец-то! Алексей бросился открывать. Но на пороге увидел Гарманова. Он по его лицу сразу понял, что случилось что-то страшное, необратимое.
– Хорошо, что вы дома, – сказал Гарманов каким-то неестественно тихим голосом.
– Где Анна?
– Мужайтесь, Алексей, она там же, где и ваша жена… Если вы сейчас поедете со мной, то сможете опознать сразу двух сестер Майер… Вы ничего не хотите мне рассказать?
Глава 25
Меня разбудил телефонный звонок. Он мурлыкал в тишине гостиничного номера, как механический кот. Светящаяся панелька мобильника лежала прямо на подушке. Это был Вадим, он сказал, что едет ко мне в гостиницу. Я спросонья все же успела спросить его о главном: не ищут ли меня? Он успокоил, сказав, что все улажено и меня никто не ищет. «Тело увезли, я даже успел помыть пол и оставил открытым окно на кухне…» Значит, прошло много времени с тех пор, как я покинула свою квартиру, как сбежала. В квартире успело побывать много людей, среди них работники прокуратуры, врач, эксперты, фотографы… Мою квартиру анатомировали, как труп. Но главное, что меня там в это время не было.
Вадим появился через полчаса с пакетом продуктов. По телефону он попросил принести в номер чайник с кипятком и чашки.
– Ты, бедолага, наверное, с голоду тут умираешь…
Я видела, как он устал. Глаза его потемнели, лицо побледнело, на щеках выступил румянец, какой бывает при температуре. Было три часа ночи. Мы сели за стол, Вадим сделал бутерброды, приготовил чай, почистил апельсины, и мы молча поужинали. Мне казалось, что я понимаю его без слов. Конечно, он виделся с Алексеем, которому сообщил об убийстве свояченицы. Возможно, они вместе были в морге, и Вадим присутствовал при душераздирающей сцене опознания…
– Хотя бы перед лицом смерти, рядом с мертвой Анной он сказал что-нибудь об Эмме?
– Представь себе, нет. Он твердо стоит на своем и утверждает, что труп женщины, обнаруженный на даче, не имеет никакого отношения к его покойной жене.
– Ты узнал что-нибудь о завещании?
– Да! Пришел ответ на запрос из нотариальной палаты: завещания нет. И это лишний раз подтверждает, что Эмма была женщиной довольно легкомысленной или же просто предельно доверяла своему мужу. К тому же надо учесть и то, что немногие женщины в ее возрасте составляют завещание. Она была молода, красива и не думала о смерти. Это естественно.
– Конечно, естественно, хотя и очень глупо. Вот я тоже молода и не думала о смерти, однако чуть не погибла… А Баська! Завещание надо составлять с пеленок… Но это я сейчас так говорю, когда вся моя жизнь – это страх смерти, и именно под знаком смерти я вижу сейчас все, что меня окружает… Я иначе воспринимаю абсолютно все и оцениваю тоже… Но я уверена, что, когда все забудется, я и не вспомню о своем желании составить завещание. Больше того, само это слово будет теперь ассоциироваться у меня со смертью Баськи, с кладбищем, с больничным запахом и видом перерезанного горла Анны Майер. И мне не захочется идти к нотариусу. Вот так-то…
– Получено разрешение на эксгумацию трупа Эммы Майер…
– Вадим, там не Эмма… Я уверена, что там та самая женщина, которую я видела…
– Ты можешь ее описать?
– Да, конечно! Она – вылитая Эмма Майер, но только не лицом, а скорее типом… Красивая стройная длинноволосая шатенка с белой нежной кожей. Не зря же ее опознали как Эмму Майер.
– Да что там было опознавать, кроме роста, обгоревшей головы да остатков синего платья…
– Думаю, именно по платью ее и опознали.
– Но ты-то видела ее лицо!
– Да, видела и смогла бы узнать эту женщину. Я уверена в этом.
– Тогда у меня для тебя есть небольшая работа. Буквально на пару минут. У меня есть фотографии шести женщин, которые пропали в Москве в начале ноября. Я понимаю, конечно, что женщина, о которой мы говорим, которую никто, кроме тебя, не видел и о которой никто, кроме, возможно, Алексея, ничего не знает, могла быть и не москвичка. И все же… Смотри…
Вадим разложил на столе передо мной шесть компьютерных фотографий женщин. Все они были явно выведены через принтер, а потому не отличались хорошим качеством, но среди них я без труда нашла портрет именно той женщины, которой я была некоторое время, находясь в ванной комнате в квартире Алексея Тарасова.
– Вот она, – я ткнула пальцем в портрет. – Это она, я узнала ее. Так сразу и не скажешь, что она похожа на Эмму, но это она, точно! Тебе что-нибудь известно о ней?
– Да. Ее зовут Оксана Сударева. Она стала москвичкой не больше года назад. Приехала из Ростова, жила какое-то время в гостинице со своей сестрой, думаю, что зарабатывала проституцией, потом сестра ее вернулась обратно в Ростов, а Оксана купила себе комнатку в коммунальной квартире, получила московскую прописку и жила последний год там. О том, что она пропала, заявила ее соседка по коммунальной квартире. Тоже молодая женщина, подруга, ее фамилия Величко. Наташа Величко. Судя по всему, они ладили, и когда Оксана пропала, Наташа уже на следующий день обратилась в милицию.