Комната старинных ключей
Шрифт:
Девушка спустилась еще на три ступеньки, посветила за угол и обнаружила, что лестница заканчивается. Она попыталась сообразить, на каком уровне находится. Получалось, что чуть ниже первого этажа.
«Значит, это все-таки подвал».
Тоннель упирался в металлическую дверь, перед которой оставалось место для тесной площадки. «Наконец-то нормальная дверь! – возликовала Полина. – Основательная, надежная! Пожалуй, можно поверить, что это сейф, в котором Анжей хранит…»
«Картошку, – мрачно подсказал внутренний голос».
«Изумруды, – поправила Полина. – Или
Ковальского легко представить именно с изумрудами или с золотом. Деньги – слишком банально.
Полина сошла с самой нижней, последней ступеньки. Ее незаметно окутал промозглый холод, словно она погрузилась в воду. Девушка вспомнила, как они тонули, и содрогнулась.
До щербатого кирпичного перекрытия оставалось меньше метра, стены теснили ее с обеих сторон. Клаустрофобия подняла голову и громко заявила о себе. Но любопытство на этот раз оказалось сильнее. Оно не давало уйти от двери, к которой привел подаренный Анжеем ключ.
«Я только посмотрю, что там, и сразу же наверх, – пообещала своей клаустрофобии Полина. – Потерпи, миленькая».
На металле не было никаких замочных скважин. Только широкая удобная ручка. Полина бесстрашно ухватилась за нее, уверенная, что это не единственная дверь, за ней непременно обнаружится другая. Это ей уже знакомо!
Полина с силой дернула ручку на себя. Дверь открылась легко, словно на нее кто-то давил с той стороны.
Пару секунд, пока фонарик не выпал из ее руки, Полина видела этого кого-то. Высокий мужчина с черным кончиком языка, высунутым между лиловых губ, в скособочившемся пиджаке. Когда дверь открылась, несколько мгновений он стоял, словно в задумчивости, а потом свалился на Полину.
Девушка упала на спину и рефлекторно выбросила вперед руки, защищаясь. Мужчина рухнул сверху. Твердый, промерзлый и тяжелый, как бетонная стена.
Фонарик ударился об пол и откатился в сторону. Но слабого отраженного света Полине хватило, чтобы разглядеть мертвое лицо, нависающее над ней.
– Ы-ы-ы-ы! – замычала Полина.
Она рванулась изо всех сил и выбралась из-под тела. Мужчина упал на пол с глухим обиженным стуком.
На четвереньках, тихонько подвывая, девушка поползла вверх по лестнице, забыв про фонарь. Добравшись до развилки, метнулась в левый проход. Панический ужас гнал ее, не давая обернуться. Казалось, мертвец снизу дразнится, высовывая черный язык.
Ничего не видя, только ощущая под ладонями и коленями шершавые ступени, Полина добралась до конца лестницы и врезалась в какую-то перегородку: судя по звуку, деревянную. Полина зашарила по ней ободранными ладонями, поскуливая в отчаянии, и наткнулась на углубление, которое тотчас рванула вправо, подчиняясь голосу интуиции.
Деревянная перегородка сдвинулась. Не дожидаясь, пока проход откроется целиком, Полина полезла в щель, обдирая до крови бока.
И вывалилась в библиотеке перед Макаром Илюшиным.
К чести Макара нужно сказать, что его оцепенение длилось недолго. Он сопоставил сдвинувшиеся часы, черную дыру в стене, серую от ужаса девушку и крикнул:
– Что случилось?
Полина начала оседать на ковер.
– Что?! Ну, говори же!
– Т-т-т-там, – стуча зубами, выговорила Полина. – Т-т-т-т-там внизу т-т-т-т-труп!
– Чей? Ковальского?!
– Н-н-н-не знаю… Нет, не Ковальского.
Десять минут спустя Макар стоял на нижней площадке. В руке он держал самый яркий фонарь, какой нашелся в доме. Полина спряталась за его спиной и безуспешно старалась не трястись.
Макар вручил фонарь ей. Свет запрыгал по стенам.
– Держи ровно, – попросил Илюшин.
Присел на корточки, с трудом перевернул тело и уставился на мертвеца. Девушка старалась смотреть куда угодно, но только не вниз.
– Ну что же, – сказал наконец Илюшин и поднялся, – во всем этом есть несомненный плюс.
От изумления Полина перестала дрожать.
– Это какой же?!
– Мы нашли пропавшего эконома.
Глава 11
Солнечные лучи щекотали фарфоровый бок чайника, штопали длинными стежками скатерть. Один луч пригрелся на шее Полины. От него было тепло, как от котенка.
Она взяла еще пару блинов, полила вишневым сиропом. Хотя меньше всего ей хотелось есть.
И остальным, судя по всему, тоже.
В столовой их собрал Илюшин. Если бы не он, завтракать им вдвоем с Полиной. Но Макар поднялся к каждому гостю и сказал что-то такое, что заставило их спуститься вниз.
Полина не знала, о чем он ночью беседовал с пациентами Ковальского. Если судить по их лицам, склонял к самоубийству и едва не преуспел.
Тарас Воловик выглядел хуже всех: серо-зеленый, скрюченный, как полудохлая жаба. На нем даже не было галстука! Полина сочла это признаком крайнего волнения.
Ирма Ахметова стала похожа на улитку, ушедшую на зимовку: ракушка закупорена изнутри, все входы-выходы закрыты, не достучаться. «Что такого сказал ей Илюшин? – гадала Полина. – Кажется, ему удалось вбить клин между сестрами». Что-то Ирма внутри себя переваривала, обдумывала… Но наружу ничего не выплескивалось.
Анжелика поглядывала на сестру с заботой и беспокойством. Как родитель, которого огорчает обожаемый ребенок. Золотистые нити любви тянулись к Ирме, опутывали ее.
Глядя на них, Полина ясно осознала, что младшая сестра никогда не отпустит старшую. А Ирме не хватит сил сбросить душащие ее объятия.
«Был такой эксперимент, – вспомнила она, – лягушку опускали в открытую кастрюлю с теплой водой. Лягушка плавала, а кастрюлю начинали нагревать на медленном огне. И лягушка умирала. Она пропускала тот момент, когда еще можно было выскочить из кастрюли. А потом расслабляющая теплая вода превращалась в кипяток, и уже ничего нельзя было поделать.
Если тебя варят, надо спохватиться вовремя и выпрыгнуть. Иначе будет поздно. Кажется, Ирма опоздала».
Давид Далиани уронил на пол чайную ложечку, и она тихонько звякнула. Но от этого звука все вздрогнули. Кроме художницы – она так и сидела в своей скорлупе. Из кухни тенью скользнула Клара Ивановна, подняла ложку и мигом принесла новую.