Комната убийств
Шрифт:
— Он получает жалованье? — спросил Дэлглиш.
— Не совсем так. Определенные выплаты время от времени производятся. В основном же он сам по себе. Однако Калдер-Хейл очень полезен.
Гаркнес сказал:
— MI5 не в восторге от необходимости делиться этой информацией, однако мы в интересах следствия настояли. Конечно, вы должны держать это при себе.
— Если за расследование берусь я, оба работающих со мной детектива должны быть в курсе. Насколько я понимаю, вы не будете возражать против ареста Калдер-Хейла, если Невила Дюпейна убил он?
Денолм улыбнулся:
— Думаю, вы убедитесь, что он чист. У него есть алиби.
«Неужто!» — подумал Дэлглиш. MI5 сработала быстро.
Узнав об убийстве, они первым делом связались с Калдер-Хейлом. Если алиби подтвердится, тогда
— А как вы хотите представить это в суде? Для них это лишь очередной случай, и далеко не любая подозрительная смерть расследуется нашим отделом. Они могут заинтересоваться, почему началось следствие.
— Это не проблема, — отмахнулся Гаркнес. — Мы можем высказать предположение, что один из прежних пациентов Дюпейна был важной персоной и мы стремимся найти его убийцу, не попав при этом в неудобную ситуацию. Говорить все прямым текстом никто не собирается. Главное — раскрыть преступление. Офицер из отдела по расследованию пожаров сейчас в музее, как и Маркус Дюпейн со своей сестрой. Полагаю, вас больше ничто не задерживает?
Так, теперь надо позвонить Эмме. По дороге в офис Адама захлестнула обида, столь же острая, как полузабытые детские разочарования, несущая с собой суеверное подозрение, что жестокая судьба повернулась к нему спиной и его лишают заслуженного счастья. Он заказал угловой столик в «Айви» на девять часов вечера. Обедая, они бы вместе решали, как провести выходные. Дэлглиш все рассчитал. Совещание в Ярде должно было продлиться как минимум до семи, и заказ столика на более ранний срок грозил бы катастрофой. По уговору он в четверть девятого звонил Эмминой подруге, Кларе, которая жила в Патни. Ему было пора ехать.
Отменить заказ столика могла и секретарша, но Адам никогда не использовал ее для передачи Эмме даже самого незначительного сообщения. Не воспользуется он ее помощью и на этот раз: от этого всего один шаг до раскрытия той части его жизни, которую он всегда держал в неприкосновенности. Набирая номер, Дэлглиш гадал, не в последний ли раз он услышит ее голос. Эта мысль приводила его в смятение. Если новая обида переполнит чашу терпения, он намеревался настаивать на одном: их последняя встреча должна пройти лицом к лицу.
К телефону подошла Клара. Как только он попросил к телефону Эмму, она сказала:
— Насколько я понимаю, опять облом?
— Я бы предпочел поговорить с Эммой. Она рядом?
— Она в парикмахерской, вернется с минуты на минуту. Не трудитесь перезванивать. Я ей сообщу.
— Я лучше скажу сам. Сообщите ей, что я перезвоню.
— И не подумаю. Не сомневаюсь: чей-нибудь вонючий труп ждет не дождется вашего внимания. — Помолчав, она, словно между прочим, добавила: — Адам Дэлглиш, вы — ублюдок.
Дэлглиш старался подавить гнев, хотя не сомневался, что она его чувствует. Для нее это было как удар кнута.
— Возможно, но я предпочел бы услышать это лично от Эммы. Она самостоятельный человек и не нуждается в няньках.
— До свидания, коммандер Дэлглиш. Я дам Эмме знать.
Клара положила трубку.
К его разочарованию прибавился еще и гнев — на себя, не на Клару. Он не справился с разговором, был груб с женщиной, и эта женщина — подруга Эммы. Адам решил перезвонить, но не сразу. Это даст и ему, и им время подумать.
Трубку опять взяла Клара.
— Эмма решила вернуться в Кембридж. Пять минут назад уехала. Я передала ей ваше сообщение.
На этом разговор закончился. Направляясь к шкафу, забирая «сумку для убийств», он слышал Кларин голос: «Чей-нибудь вонючий труп ждет не дождется вашего внимания».
Однако сначала он должен написать Эмме. Они звонили друг другу как можно реже, и Дэлглиш понимал, что это он невольно завел такой порядок. Ему было и тяжело, и беспокойно слышать ее голос, не видя при этом ее лица. Дэлглиш всегда переживал, вовремя ли он позвонил, не скатывается ли он к банальностям. Написанные слова долговечнее, и все несуразности будут помниться дольше, но он по крайней
3
Без четверти шесть инспектор Кейт Мискин и инспектор Пирс Тарент сидели в пабе на набережной, между Саутуоркским и Лондонским мостами. Саутуоркский собор располагался неподалеку. Эта часть набережной, как и всегда в конце рабочего дня, не пустовала. Полноразмерная модель «Голден Хинд» Дрейка, пришвартованная между собором и пивной, была давно закрыта для посещения, но одна небольшая группка зевак все еще медленно прогуливались вдоль ее черных дубовых бортов. Они смотрели, задирая голову, на носовой кубрик, словно дивясь, как когда-то сама Кейт, что такое маленькое судно выдержало кругосветное путешествие и проплыло через столько беспокойных морей.
И у Кейт, и у Пирса день выдался тяжелый и бестолковый. Если Специальный отдел временно не действовал, их распределяли по другим отделениям. Оба чувствовали себя там чужими, ощущая молчаливое противостояние со стороны коллег, считавших, что Специальный отдел коммандера Дэлглиша по расследованию убийств пользуется уникальными привилегиями, и находивших когда незаметные, а когда и вполне агрессивные способы дать им почувствовать себя отверженными. К половине седьмого в пабе стало слишком шумно, так что полицейские быстро доели рыбу с жареной картошкой и, кивнув друг другу, прихватили бокалы и вышли на пустынную террасу. Они часто стояли тут вместе, однако сегодня в этом молчаливом выходе из переполненного бара в тихую осеннюю ночь Кейт почувствовала что-то прощальное. Шум голосов позади них стал глуше. Сильный запах реки унес пивные пары, и они стояли, уставившись на Темзу, на ее подрагивающую, мерцающую, переливающуюся мириадами огней кожу. Был отлив, вода стояла низко, по прибрежной гальке растеклась тонкой каймой грязная пена. К северо-западу от башен Кэнон-стрит над городом висел, словно мираж, купол собора Святого Павла. По гальке важно разгуливали чайки; вдруг три из них, бешено замахав крыльями, поднялись, пролетели над головой Кейт и, с криком устремившись вниз, уселись на деревянные перила террасы, выделяясь на фоне темной реки белыми грудками.
Окажется ли эта их совместная выпивка последней? Пирсу осталось здесь служить три недели, после чего должно выясниться, утвержден ли его перевод в Специальную службу. Он этого хотел, он так планировал, и все же Кейт знала, что будет скучать по Пирсу. Когда он только появился, пять лет назад, она считала его самым привлекательным офицером из всех, с кем доводилось работать. Кейт сама была удивлена; открытие ее не радовало. Она вовсе не считала его симпатичным. Пирс был ниже ее на полдюйма, с обезьяньими руками, а в его широких плечах и мужественном лице читалась уверенность человека, выросшего на улице. Чувственный, хорошо вылепленный рот казался всегда готовым изогнуться в усмешке, в шутке, понятной лишь своим. В остальном это слегка полноватое лицо с приподнятыми бровями производило скорее комедийное впечатление. Кейт уважала Пирса и как коллегу, и как мужчину. Перспектива привыкать к кому-то другому не казалась ей заманчивой. Сексуальность Пирса перестала ее беспокоить. Она дорожила своей работой, местом в отделе и не собиралась рисковать всем этим из-за тайной интрижки. В столичной полиции ничто не сохранялось в секрете надолго; слишком многие карьеры и жизни пошли кувырком из-за секса. Людей соблазняла именно доступность. А любая связь, в основе которой лежат похоть, скука или поиск приключений, обречена. Впрочем, сохранять дистанцию во всем, кроме профессиональных вопросов, было несложно.