Комната убийств
Шрифт:
— Я не могу не задать вам этот вопрос, миссис Клаттон. Вы не срывали эти цветы?
Продолжая смотреть в глаза Дэлглиша, она ответила:
— Нет. Я не срывала эти цветы.
— Вы вполне уверены в том, что сейчас нам рассказали? Фиалки, находившиеся в офисе мистера Калдер-Хейла, тридцать первого октября, в четверг, были целы, а третьего ноября, в воскресенье, вы обнаружили, что они оборваны, и поменяли горшки. Вы в этом абсолютно уверены?
— Да, мистер Дэлглиш. Я совершенно в этом уверена.
Полицейские поблагодарили Талли за гостеприимство и собрались уходить. А вот миссис Стрикленд ясно дала понять, что не собирается спешить. Талли, которую ее компания вроде бы обрадовала, неуверенно предположила, что до прихода Райана у них есть время на суп и омлет. Райан не появлялся со времени разговора
В понедельник, после того, как Талли вернула мальчика, он сообщил полезную информацию о конфликте между Невилом Дюпейном и его братом и сестрой в связи с будущим музея. По его рассказам, получив дневную плату, он отправился в свой прежний сквот с намерением пригласить друзей выпить, но оказалось, что дом вернулся в собственность хозяев. Поэтому Райан пошатался по Лесестер-сквер, пока не решил пройтись до Майда-вейл. По его оценке, он пришел домой около семи, хотя и не был в этом уверен. Все это не поддавалось никакой проверке. Его рассказ о стычке не противоречил рассказу майора, пусть парень и не признался, что такого оскорбительного он услышал в словах Аркрайта. Разглядеть в Райане Арчере главного подозреваемого было трудно, но одно то, что он оставался на подозрении, сильно осложняло дело. И где бы Арчер теперь ни был, Дэлглиш от всей души надеялся, что мальчик держит свой рот закрытым.
Калдер-Хейл еще не ушел. Кейт и Дэлглиш посетили хранителя вместе. Они не могли пожаловаться на отсутствие поддержки с его стороны, но он казался погруженным в апатию. Калдер-Хейл медленно собирал бумаги и запихивал их в бесформенный, потрепанный портфель. Когда ему рассказали о четырех цветках, найденных на теле, он заинтересовался столь мало, будто это была несущественная деталь, не входящая в сферу его интересов. Взглянув на фиалки на своем подоконнике, Калдер-Хейл сказал, что не заметил перемены горшков. Это очень мило со стороны Талли, что она помнит о его дне рождения, но он предпочитал бы не отмечать эти даты. И он не любит фиалки. Особых причин для такой нелюбви у него не было — просто эти растения его не привлекали. Говорить об этом Талли было бы жестоко, он и не говорил. Обычно он, уходя, запирал дверь, однако не всегда. После той беседы с Дэлглишем и Пирсом он проработал до половины первого и ушел домой; он не мог вспомнить, запер ли дверь. Поскольку музей был закрыт для посетителей вплоть до похорон Дюпейна, возможно, он решил не возиться и не запирать.
Все это время Калдер-Хейл продолжал собирать бумаги, приводить в порядок стол, потом сходил в ванную комнату ополоснуть кружку. Теперь он был готов к выходу и всячески демонстрировал свою решительность, не собираясь задерживаться ради дальнейших расспросов. Протягивая Дэлглишу ключи, он сказал, что был бы рад получить их обратно как можно скорее. Доступность этой комнаты важна для него, иначе ему придется испытывать крайние неудобства.
Только тогда Дэлглиш и Кейт позвали Кэролайн Дюпейн и Мюрел Годбай, ждавших в офисе на первом этаже. Мисс Дюпейн вроде бы смирилась с предстоящим осмотром квартиры. Дверь в помещение находилась позади дома, на его западной стороне, и была незаметной. Мисс Дюпейн отперла, и они вошли в маленький вестибюль с современным кнопочным лифтом.
— Лифт поставил мой отец, — сказала Кэролайн Дюпейн. — Он жил здесь в старости и был озабочен вопросами безопасности. Как и я, когда нахожусь здесь одна. Еще для меня большое значение имеет дистанция. Не сомневаюсь, что и для вас, коммандер. Я считаю этот осмотр вторжением.
Дэлглиш не ответил. Если обнаружатся признаки присутствия здесь Селии Меллок или выяснится, что она могла попасть в музей через квартиру, тогда мисс Дюпейн ждет профессиональный обыск, который будет и в самом деле настоящим вторжением. Эта так называемая экскурсия по квартире была поверхностной, однако Адам пока не беспокоился. Мисс Дюпейн коротко показала две запасные спальни, обе с ванными комнатами (ни той ни другой, похоже, давно не пользовались), кухню с огромным холодильником, маленькую кладовку с большой стиральной машиной и сушильным шкафом, гостиную. Эта комната мало чем отличалась от гостиной в квартире Невила Дюпейна. Здесь стояли
Самой последней Кэролайн показала им спальню, удивившую Кейт. Она ждала другого. Комната была просторной, но уютной, даже роскошной и, несмотря на некоторую суровость, очень женственной. Как и везде, на окнах, помимо штор, имелись и жалюзи. Полицейские не зашли внутрь — лишь немного постояли у двери, широко открыв которую Кэролайн отступила в сторону и уперлась взглядом в Дэлглиша. В ее глазах Кейт почувствовала вызов и распутство. Инспектор была заинтригована видом Кэролайн. Это как-то объясняло отношение мисс Дюпейн к расследованию. Все также молча Кэролайн закрыла дверь.
Дэлглиша интересовал возможный доступ в музей. Выкрашенная в белый цвет дверь вела к короткой, покрытой ковром лестнице и узкому коридору. Перед ними возникла дверь из красного дерева, с засовами сверху и снизу; справа на крючке висели ключи. Кэролайн Дюпейн неподвижно стояла и молчала. Достав из кармана резиновые перчатки и надев их, Дэлглиш отодвинул засовы и отпер замок. Ключ повернулся легко, однако дверь была тяжелой; когда она открылась, коммандеру пришлось навалиться всем весом, чтобы не дать ей вернуться обратно.
Они увидели Комнату убийств. На них удивленно смотрели Нобби Кларк и один из офицеров, занимающихся отпечатками пальцев.
— Я хочу, чтобы со стороны музея с этой двери сняли отпечатки пальцев, — сказал Дэлглиш и закрыл ее, вернув на место засовы.
Последние несколько минут Кэролайн молчала, а мисс Годбай не проронила ни слова с самого начала. По возвращении в квартиру Дэлглиш спросил:
— Вы подтверждаете, что ключами от двери на первом этаже располагаете только вы двое?
— Я вам уже говорила, — ответила Кэролайн, — других ключей не существует. Из Комнаты убийств попасть в квартиру нельзя. На двери нет ручки. Конечно, отец сделал так специально.
— Когда вы пришли в квартиру впервые после убийства доктора Дюпейна?
Ответила Мюрел Годбай:
— Я пришла в субботу рано утром, зная, что мисс Дюпейн собиралась провести в квартире выходные. Я вытерла кое-где пыль и проверила, все ли готово к ее приходу. Дверь в музей была тогда закрыта.
— Вы обычно проверяете дверь? Зачем?
— В этом нет ничего необычного. Приходя в квартиру, я проверяю, все ли в порядке.
— Я приехала около трех часов и провела здесь ночь на субботу. Одна, — сказала Кэролайн Дюпейн. — Уехала в воскресенье, в половине одиннадцатого. С тех пор, насколько мне известно, здесь никого не было.
«А если кто и был, — подумал Дэлглиш, — педантичная Мюрел Годбай не оставила никаких следов». Все четверо молча спустились на первый этаж, где мисс Дюпейн и мисс Годбай молча протянули детективу свои ключи.
5
Вскоре после полуночи Дэлглиш наконец-то добрался до своей квартиры в Куинхите, располагавшейся высоко над набережной, наверху переделанного торгового дома, выстроенного в девятнадцатом веке. У Адама был свой вход и охраняемый лифт. Под ним находились офисы. В нерабочее время там было пусто и тихо; коммандер нуждался в таком уединении. В восемь часов уходили даже уборщики. Возвращаясь домой, Дэлглиш мог вообразить этажи пустых комнат: компьютеры накрыты, мусорные корзины чисты, на телефонные звонки никто не отвечает, и лишь иногда тишину нарушает сигнал факса. Изначально в здании торговали специями, и обшитые деревом стены были пропитаны их всепроникающим ароматом, который ощущался даже поверх запаха моря, идущего от Темзы. Как и всегда, Дэлглиш прошел к окну. Ветер стих. Над городом висело несколько обрывков облаков, которым свет города придал рубиновый оттенок; пурпурное небо блестело звездами. Пятьюдесятью футами ниже его окна на фоне кирпичной стены вздымался и опадал полный прилив.