Комната влюбленных
Шрифт:
Для Момоко не могло быть ничего естественнее, чем взять его за руку, как если бы одни ребенок утешал другого. В комнате горела лампа, но все тепло шло от одной лишь маленькой жаровни. Пальцы у него были ледяные, однако постепенно отогрелись — у нее-то руки были еще теплые, она их всю дорогу прятала глубоко в карманы пальто. Они даже не смотрели друг на друга. Мысли и чувства передавались через копчики пальцев. Казалось, будто, держась за руки, они возрождали угасший способ передачи чувств — из тех далеких невинных
Момоко взглянула на часы. Было уже очень поздно. Она мягко высвободила руку и встала. Они так долго просидели на коленях, что у нее затекли ноги и совсем измялось платье. Йоши сидел не шевелясь, с низко опущенной головой. Момоко выпрямилась и окинула взглядом комнату. Ее нельзя было назвать ни слишком тесной, ни слишком просторной. Как раз то, что надо, и в хорошем состоянии. Только вот пустовато — вся обстановка состояла из столика у окна, скудной посуды да мешка с рисом.
— Что это за место?
Йоши поднял глаза:
— Раньше была гостиница. Сейчас тут, конечно, ни туристов, ни путешественников. Хозяйка стала пускать постояльцев. Мне очень повезло.
— А чем ты питаешься?
Йоши пожал плечами:
— Что можно, покупаю с лотков и на черном рынке. На прошлой неделе вот ездил в Сендай, привез оттуда мешок риса. Купил у одного крестьянина, мы познакомились еще на войне, — Йошн пошевелил ногой, — Очень благородно с его стороны, на черном рынке он мог бы выручить за этот рис гораздо больше.
За окном смеркалось.
— Ты давно вернулся? — спросила Момоко.
— С месяц. Надо полагать, опять повезло.
— Неужели тебе раньше не пришло и голову связаться со мной?
— Пришло. — Он опустил глаза. — Я очень много об этом думал.
Момоко еще раз медленно обошла комнату, все не решаясь уйти. Уже в дверях она погладила его по впалой щеке, замешкалась на мгновение, не в силах справиться с невысказанными чувствами, но понимая, что о них сейчас не время говорить.
— Как же мы изменились, — проговорила она наконец.
— Да, изменились…
Лицо Йоши озарилось было мимолетной улыбкой и вновь окаменело, когда Момоко повернулась к выходу.
— Завтра, — сказала она.
— Ты не должна, не обязана.
— Я знаю. Завтра я буду у тебя.
Волчок и Момоко карабкались вверх но ступенькам мрачной лестницы. С потолка свисала единственная тусклая лампочка, да и ту раскачивали туда-сюда порывы ледяного ветра. Вдруг наверху хлопнула дверь, и они закинули головы, пытаясь разглядеть, что же происходит на следующей площадке.
Им навстречу спускался какой-то парень в тапочках, выцветшей армейской рубашке и кителе. Волосы, некогда коротко остриженные, начинали отрастать на макушке, но не на висках. На плече у него болтался дерюжный мешок.
Когда
— Ты чем занимаешься?
Парень остановился, в недоумении глядя то на Момоко, то на ее спутника. Он явно не ожидал, что Волчок заговорит с ним по-японски.
— Кукол делаю, — ответил он наконец и перевесил мешок, не переставая с опаской поглядывать на американскую форму.
Момоко следила за Волчком. Тот смерил пария взглядом и снова заговорил с ним приветливо и мягко, как заинтересованный наблюдатель:
— Ты что, кукольник?
Парень покачал головой:
— Нет, плотник.
— А, понятно, а там у тебя что? — Волчок с улыбкой указал на мешок.
Парень явно испугался. Он тут же снял мешок и с поклоном развязал его:
— Мои куклы. Я их отношу лоточникам на продажу.
Волчок наклонился и заглянул в мешок. Момоко отвернулась.
— А можно посмотреть?
Парень радостно закивал и тут же вытащил куклу. Волчок залюбовался на раскрашенное личико, светло-зеленое кимоно, с восхищением разглядывал механизм, мастерски сделанный из старых жестянок и деревяшек.
— Смотри, какая красивая, — обратился он к Момоко по-английски.
Она сухо кивнула, едва взглянув на куклу.
— Может, купим? — предложил Волчок.
— Как хочешь.
— А ты-то хочешь?
Момоко пожала плечами.
— Ну и отлично, значит, купим. Он будет доволен. К тому же здесь холод собачий, — Волчок снова обернулся к пареньку, который с возрастающей тревогой прислушивался к их беседе. — Сколько стоит?
Озабоченность торговца тут же сменилась улыбкой, он быстро прикинул цепу и поспешно добавил:
— Это особая цепа, специально для вас, на улице они стоят намного дороже. — Взял деньги, аккуратно пересыпал их в кошелек, потом забрал у Волчка куклу и перевернул вверх тормашками, — Позвольте я вам покажу.
Под платьем оказался ключик. Раздались резкие звуки нехитрой народной песенки. Паренек закинул мешок на плечо и исчез в лестничном пролете.
Они пришли домой. Момоко молча глядела, как Волчок расстегивает свою отутюженную армейскую рубашку. Потом спросила:
— Ты зачем это сделал?
— Что?
— Зачем допрос ему учинил?
Волчок уставился на нее в недоумении:
— Ты не находишь, что это отдает мелодрамой?
— Называй, как хочешь.
Некоторое время он молчал, а потом заговорил возмущенно и слегка обиженно:
— Мне было интересно. Я просто хотел посмотреть, и ему это было приятно.
— Ты думаешь?
— Конечно. Да что это с тобой такое?
— Что-то не заметила я, чтобы ему было особенно приятно.
— Ну, — ответил Волчок, стягивая носки, — и все же было. Не забывай, я из семьи лавочников. У меня это все в крови. Мы с ним отлично поняли друг друга.