Комнаты для подглядывания

Бойл Т. Корагессан

– Мы? – переспросил я.

Улыбка погасла, и она подозрительно уставилась на меня.

– Так это не вы жаловались? Вы не из этих?

– Наверное, вы меня с кем-то спутали. Я понятия не имею, о чем идет речь.

– Комнаты для подглядывания, – произнесла она. – Знаете? Адрес peephall.com?

Тепло, лето, воздух густо насыщен ароматами розмарина, лаванды и сухим ментолом эвкалиптов. Солнечный свет на моем лице. Я медленно покачал головой.

Она потерла руки, словно моя их с мылом, отвела глаза и затем вновь обратилась ко мне.

– Никакой грязи, – заверила она. – Это не какой-то бесстыжий клуб, где толпа тайваньских бизнесменов сует долларовые купюры

нам в промежность; мы не занимаемся мазохизмом или чем-нибудь подобным, мы даже не слишком оголяемся, поскольку это уже старо…

Я по-прежнему не понимал, о чем она говорит, но общий смысл уловил и заинтересовался.

– Слушайте, – предложил я, пытаясь слегка разморозить улыбку, – может, вы зайдете, и мы выпьем пива или, скажем, вина?

Мой дом – не тот, в котором я вырос, а этот, который унаследовал от бабушки, – это мавзолей ее довольно условного вкуса, восходящего к началу века, и равным образом музей того, что осталось после смерти моих родителей. Моего тут немного, но я не сторонник радикальных перемен, и потому мебель Стикли, [2] слюдяные лампы, пепельницы и древние безделушки прекрасно вписываются в интерьер – такие же вечные, как скипетр короля или сокровища Тутанхамона. Я слежу за чистотой, на встроенных полках стоят мои книги вперемежку с книгами родителей, на кушетках и креслах – покрывала, чашки и тарелки выстроены аккуратно в ряд – правда, вот они не особенно чистые. Не люблю вытирать пыль. Или пылесосить. Туалетам тоже можно было бы уделять побольше внимания. И участку стены по обеим сторонам камина, где появились длинные подтеки цвета мочи с прозеленью, когда прошлой зимой вода просочилась сквозь разбитую трубу.

2

«Братья Стикли» – семейная фирма мастеров мебели возглавляемая старшим братом Густавом Стикли (1858–1942)

– Славное местечко, – выдохнула Саманта, когда я дал ей пиво и провел в гостиную; дом был темен и холоден, как винный погреб, хотя на дворе было девяносто по Фаренгейту. Она уселась в большое дубовое кресло у окна, сбросила туфли и неторопливо потерла сначала одну ступню, потом другую.

– Ненавижу каблуки, – призналась она. – Особенно эти. Но им это нравится.

Я тоже взял пиво, поставил на колени и посмотрел на нее.

– Никаких кроссовок – они их ненавидят – и никаких спортивных костюмов, пота… Это есть в контракте. – Она засмеялась. – Но вы же не знаете, о чем я говорю, верно?

Я подумал о Стефании, о том, как давно я ее приглашал, как давно она, посмеиваясь, сидела в этом кресле с бутылкой пива и бессознательно растирала голую белую ступню.

– Расскажите, – предложил я.

История оказалась долгой и включала множество отступлений, которые норовили стать самостоятельными историями, но в конце концов я начал понимать, что большой белый дом на углу, где она обитала вместе с шестью другими девушками, должен был имитировать женскую спальню в колледже – именно это обозначало название «Комнаты для подглядывания» – а бизнес состоял в том, чтобы продавать похотливым вуайеристам доступ на сайт Интернета, куда они могли заходить в любое время дня и ночи, чтобы понаблюдать за жизнью и повседневными делами девушек.

– Так у вас там везде видеокамеры, – сказал я, пытаясь себе это представить. – Как в банке на углу Седьмой и Одиннадцатой улицы, да?

– Да, только гораздо более высокого качества, и не две или три, а сто всему дому.

– И даже в ванной?

Вновь смех.

–

Особенно в ванной. А вы как думали?

Я не знал, что сказать. Наверное, я был шокирован. Да, я был шокирован. Несомненно. Хотя что в этом такого? Меня это тоже возбуждало. Женщина под душем, подумал я, женщина в ванне. Я допил пиво, поставил бутылку и предложил ей выпить еще.

Она уже Надела туфли.

– Нет, нет, спасибо, мне пора идти, – отказалась она, вставая. – Спасибо за пиво, и вообще… А если к вам придут с петицией, скажите, что мы не делаем ничего дурного, ладно? – Она улыбнулась и чуть качнулась на каблуках. – Я не знаю… У вас есть Интернет, да? Можете проверить; сами увидите.

Мы подошли к двери. Она протянула мне пустую бутылку, еще хранившую тепло ее ладони.

– Обязательно посмотрите, – сказала она.

Когда она ушла, я откупорил еще бутылку пива и стал бродить по нижним комнатам, просматривая журналы и отбрасывая их прочь, без нужды открывая и закрывая двери, пока не оказался на кухне. В мойке были тарелки и сковородки, покрытые коркой засохшей еды. Слив выглядел, как артефакт, непостижимый объект исчезнувшей цивилизации, служивший не столько утилитарной, сколько чисто декоративной цели. Тускло светились прямоугольники окон. Надо было полить цветы. Я собирался приготовить омлет и затем пойти в университет, где в Обществе любителей кино сегодня показывали «Седьмую печать» [3] – фильм столь унылый, суровый и безрадостный, что я не мог удержаться от истерического смеха и всегда смеялся до слез. Но вместо этого, повинуясь неясному импульсу, я набрал номер Стефании. Когда она ответила, в ее голосе слышалось нетерпение, всю русскую загадочность унесло ветром озабоченности и суматохи, а в отдалении дети вопили так, будто с них сдирали кожу длинными тонкими лоскутами.

3

Фильм Ингмара Бергмана с участием Макса фон Сюдова и Биби Андерсон (1957).

– Алло, – требовательно сказала Стефания. – Кто это? Кто говорит? Алло.

Я осторожно – хотя рука дрожала – повесил трубку.

Странно: у меня был выходной, единственный день, когда можно по-настоящему расслабиться, а я был так возбужден, словно беспрерывно пил кофе. Я поймал себя на том, что снова блуждаю по дому, задумчиво потягивая пиво, рассматриваю лампу, картины или старые семейные снимки, будто никогда раньше их не видел – я полностью обошел дом вокруг маленькой комнатки в холле, где на столе, словно некий идол, стоял компьютер. Я вытерпел полчаса, пока не осознал, что терплю, а потом сел, включил компьютер и набрал www.peephah.com.

На экране постепенно появилась веб-страница. Я увидел дом на углу, большую оштукатуренную жилую коробку на нейтральном фоне, а потом, когда картинка загрузилась до конца, перед ним стали появляться изображения девушек. Их было семеро, они стояли плечом к плечу, чтобы поместиться в кадре, на них были маечки с глубокими вырезами, и они улыбались так, словно рекламировали блеск для губ или пятновыводитель. Саманта стояла второй слева и глядела прямо на меня. «Двадцать четыре часа в сутки! – кричал заголовок. – Сексуальные девушки из колледжа устраивают вечеринки в сексуальном нижнем белье и загорают нагишом накраю бассейна! Не пропустите самые интимные моменты!» Слева на мягко пульсирующем боковом меню появлялись названия сайтов сходного содержания, вроде «Смотри как я писаю» или «Сладострастные девочки-подростки». Плата составляла 36 долларов в месяц. Я даже не колебался.