Комон, стьюпид! Или Африканское сафари по-русски

Доманчук Наталия Анатольевна

– Что-то уж больно быстро мы закончили с рыбалкой.

Инга махнула рукой: дескать, ты разве не видела, что клева не было, вот мы и скрутили удочки, – но Анька решила не сдаваться:

– Я только вошла во вкус, может, вернемся?

– Мне срочно надо домой. А вы, если хотите, берите свою машину и ловите себе рыбку сколько угодно!

Анька вздохнула, понимая, что на пару с таким рыбаком, как я, мы только лягушек наловим, и то если они сами прыгнут к нам в сети.

Домой мы вернулись грустные, но примерно через час Инга позвонила мне на мобильный, сказала,

что будет ровно через десять минут, и велела одеться во что-нибудь спортивное, потому что мы поедем на страусиную ферму.

В машине она долго вздыхала:

– Все-таки я еще раз убеждаюсь, что меня привлекают мужчины в возрасте. Даже если у них нет мозгов, в них есть лоск… Они никогда не позволят даме заплатить за себя в ресторане, перед свиданием они чистенькие, выбритые… а этот… ну пацан пацаном… одни только разочарования…

Мы с Анькой помалкивали, сочувственно кивали, а в душе, конечно же, радовались, что очередное любовное приключение Инги потерпело фиаско.

На страусиную ферму ехали долго, около часа. Ферма, где мы оказались, напоминала скорее туристический аттракцион. Изумрудная зелень подстриженных газонов, здание в бурско-голландском стиле, а внутри, естественно, маленький музей и большой магазин сувениров. Самих страусов можно посмотреть как в закрытых вольерах, так и на открытых пастбищах.

– Сначала немного теории. Пойдемте в музей, – сказала Инга, и мы зашли в невысокий домик, где повсюду на полках были разложены страусиные яйца.

Все они были красиво раскрашены и помещались на специально сделанных подставках.

В углу, почти у самого входа, стоял маленький скелет страуса, а в центре комнаты – большой, в человеческий рост.

В комнате вместе с нами находился черненький парнишка, который пытался рассказать нам об эволюции и истории разведения страусов.

Инга прервала его, заявив, что все нам сама объяснит, а его попросила сходить в буфет и принести нам по баночке «Ice Tea». Парнишка метнулся к буфету, а Инга, подражая экскурсоводу, начала свой рассказ:

– Африканский страус – это самая крупная птица в мире, рост которой достигает двух с половиной метров в высоту, а весить эта птичка может до ста тридцати килограммов. Ноги у них длинные и сильные. Самцы – черные, самки – серо-бурые. При беге развивают скорость сорок—семьдесят километров в час. Поэтому, прежде чем мы пойдем с вами кататься на страусах, подумайте: хотите ли вы убиться или вы хотите жить в этом безумном, безумном, безумном… – она бы и в четвертый и в пятый раз повторила это слово, потому что было видно, что ей это очень нравилось, но я выставила ладонь вперед, останавливая ее, и сказала:

– Да, хотим.

– Значит, не будем кататься на страусе? – спросила Инга у нас.

– Будем, – ответили мы с Анькой хором.

Инга покрутила пальцем у виска и указала нам на выход.

Как раз прибежал черненький и принес нам напитки.

Участок с половину футбольного поля, на котором проводились страусиные бега, был огорожен невысоким стальным забором.

Страусы стояли сбоку, в загоне, и ждали своего наездника.

Черненький

что-то сказал Инге, а она нам в свою очередь предложила:

– Выбирайте. Какой на вас смотрит?

– Я хочу вот того, который скромно стоит в углу, – сказала Анька.

– А я второго справа. Уж очень он мне приглянулся.

Паренек метнулся к Анькиному страусу. Сначала он что-то ему говорил, а потом резко надел на страусиную голову черный мешок, чтобы птица не задерживала внимание на изучении будущей наездницы. Затем он повел страуса в специальный загончик, где тот не мог даже повернуться, закрыл за ним ворота, подставил лесенку и предложил Аньке сесть ему на спину.

Анька поднялась на ступеньку и с ужасом спросила у Инги:

– А где седло и поводья?

– Перья – и седло, и поводья, – объяснила Инга.

Еще чуть-чуть, и Анька спрыгнула бы со ступеньки, но тут я вставила свое веское слово:

– Давай, ты задерживаешь экскурсию. Быстро залезла, быстро покаталась – и все.

Наверно, Аньке стало стыдно за то, что она на секунду струсила, и она уверенно оседлала страуса.

Птица слегка дернулась.

– Держись за крылья. Не бойся. Смотритель не отойдет от тебя ни на шаг. Он будет бегать вместе со страусом, даже если тот будет мчаться со скоростью сорок километров в час, – успокаивала Инга.

Потом парнишка, держа страуса за перья, вывел его на середину поля, снял с его головы мешок и немного подтолкнул птицу. Страус сделал несколько шагов и встал. Это повторилось раз десять.

Анька сидела довольная и даже пыталась помахать нам рукой.

Когда смотритель помог ей слезть и подвел к нам, она сияла!

– Ты должна это испытать! – сказала она мне, а мальчишка уже набросил мешок на голову тому страусу, которого я выбрала.

Когда я перекинула ногу, садясь на страуса, у меня в голове промелькнула мысль, что это последний день моей жизни, но дороги назад уже не было.

Когда со страуса сняли мешочек, он дернулся, видимо недоумевая, что за лошадь села на него.

– Ну да, да, я не пушинка, – пыталась я объяснить ему истинное положение вещей и продлить свою жизнь хоть на несколько минут, – но ты ведь сильный и не таких катал, правда?

Тут я решила, что слов становится мало, к тому же он, скорей всего, русского не понимает, и взяла его за шею.

В тот же момент страус кинулся бежать, да с такой скоростью, что вокруг замелькали деревья, другие страусы, наблюдающие за нами из загончика, а также я увидела, что Анька и Инга что-то мне кричали.

Парнишка, который должен был бегать за страусом, как обещала Инга, со скоростью сорок километров в час, явно оказался инвалидом. Он едва догонял птицу, цеплялся за ее крылья, в этот момент несчастное животное пугалось еще сильнее и с ускоряло бег. Парень, не поспевая за своим подопечным, падал, еще некоторое время волочился за нами, потом отцеплялся, вставал и, угадывая траекторию бега страуса, опять цеплялся, и все повторялось снова.

Все это время он мне что-то кричал. Но, увы, даже если бы мои уши и не были заложены от страха, я все равно бы его не поняла.