Компания чужаков
Шрифт:
Тишина окружала Фосса, когда он возвращался в Закрытую зону I. Тяжесть уже начавшегося расследования давила на плечи. Уродливые осколки информации кружили в мозгу, складываясь в картину, от которой он отшатывался с ужасом. Впервые он понял, отчего люди решаются выстрелить в себя. Раньше, когда он слышал о чьем-либо самоубийстве, ему казалось непостижимой загадкой, что человек так глупо влип, забрел в безысходный тупик… Фосс курил, втягивая в себя дым, пока не затошнило. Нетвердой походкой поднялся к главному зданию и, как только вошел, понял, что страшная весть успела опередить его.
Столовая кишела
Фосс взял кружку кофе и прислушался к разговору. Стало ясно: тут собрались все, кто имеет хоть какое-то отношение к транспорту и строительству.
— Шпееру достанется Западный вал, базы-бункеры для подводных лодок и оккупированные территории на западе. Это уже обсуждалось.
— А Украина? Сейчас важнее всего Украина.
— Не забывай, перед Рождеством мы вступили в войну со Штатами.
— Я-то помню, и Тодт тоже помнил.
Пауза. Все головы поворачиваются к столику, за которым в одиночестве сидит Шпеер. Все эти реплики ждут его комментария, и он дает какие-то обтекаемые ответы, хотя на самом деле не слушает. Он всматривается в себя, постигая цену, которую придется платить. Свиньи у корыта. Омерзительно их животное, прожорливое честолюбие. Шпеер не хочет понимать тех намеков, что касаются его лично, он занят другим: ему еще надо как-то объяснить самому себе не только свое неожиданное присутствие в Растенбурге (он попал сюда впервые и сразу угодил в драму), но и нечто более сложное, интригу, в которой он пока не разобрался. Как будто его ноздрей коснулся неприятный, подозрительный запах, которого не чувствует никто, кроме него.
— Фюрер не может доверить ему все. Нет, только не ему… У него нет опыта.
— Фюрер отделит вооружение и боеприпасы от строительства.
— Вот увидишь: скоро прилетит рейхсмаршал. Тогда-то мы и узнаем…
— Где сейчас Геринг?
— В Ромитене. Охотится.
— Всего в ста километрах отсюда. Ему уже позвонили?
— Геринг присоединит вооружение и боеприпасы к своему Комитету по четырехлетнему плану. [3] Он отвечает за военную экономику. Все сходится.
3
Четырехлетний план — план Гитлера по переустройству экономической жизни Германии с целью перевести ее на военные рельсы. Объявлен в 1936 году, ответственность за выполнение возложена на Г. Геринга
— По мне, так сходится только одно. Видишь, кто там сидит?
— Как Шпеер попал сюда?
— Застрял в Днепропетровске. Прошлой ночью прилетел вместе с капитаном Найном.
— Найн доставил его? — с тревогой уточняет первый голос.
— Нет, капитан Найн прилетел вместе с генералом
— Шпеер о чем-то говорил с генералом?
Стоило прозвучать такому предположению, и воцарилось молчание. Фосс перешел к группе военных летчиков, обсуждавших детали катастрофы.
— Он привел в действие механизм самоуничтожения.
— Кто? Пилот?
— Нет, Тодт. Дернул случайно за ручку.
— Разве на борту был механизм самоуничтожения?
— Откуда? Самолет новый. Механизм не был установлен.
— С какой стати он летел на двухмоторном? Фюрер раз навсегда запретил.
— Тодту вчера напомнили об этом. Он так разозлился, что фюрер махнул рукой: черт с ним, пусть летит на этом.
— Вот почему с утра сделали проверочный полет.
— Так ты уверен, что механизма самоуничтожения не было?
— На все сто.
— Три взрыва… Диспетчер отчетливо слышал три.
— Три?
— Значит, все-таки был механизм…
— Не было никакого механизма!
Фосс сходил к шифровальщикам проверить, не поступила ли новая информация о позициях на фронте. Забрал расшифровку и направился в оперативный штаб. В коридоре тихо, обычно день фюрера начинается не раньше одиннадцати. Однако сегодня, разумеется, все будет по-другому? Но нет, дверь личных апартаментов плотно закрыта, эсэсовцы-часовые стоят неподвижно.
Вебер уже работал, разбирался с поставками украинского провианта. Он даже головы не поднял. Фосс начал перебирать расшифровки.
— Тебя искал полковник СС Вайсс, — сообщил Вебер.
— Не говорил зачем? — спросил Фосс и почувствовал, как узлом затягиваются кишки.
— Что-то насчет ящиков с документами…
— Ты уже в курсе, Вебер?
— Насчет авиакатастрофы?
— Рейхсминистр Тодт погиб.
— И наши документы были на борту?
— Да, — буркнул Фосс рассердившись: Веберу хоть бы хны.
— Черт! Вот Цайтлер обозлится!
— Вебер! — с упреком повторил Фосс. — Тодт мертв.
— Todt ist tot. Да, мертв. Ну и что теперь? Фюрер только обрадуется, когда этот ворон перестанет каркать у него над головой.
— Господи боже ты мой! Вебер!
— Сам подумай, Фосс: Тодт с самого начала выступал против русской кампании, а уж когда фюрер объявил войну Америке… пуфф!
— Что — «пуфф»?!
— Тодт был человек осторожный, очень осторожный, в отличие от нашего фюрера, который… как бы это сказать…
— Отважен.
— Ага, отважен. Хороший такой, крепкий эпитет. На этом и остановимся.
— К чему ты клонишь, Вебер?
— Не высовывайся, смотри в свои бумажки. Что происходит за дверью, тебя не касается. Делай свое дело, не болтай, вот и все, что от тебя требуется. — Обеими руками Вебер очертил вокруг себя магический круг. — Ты новенький, еще не знаешь, на что здешние способны.
— Они уже говорят о Шпеере и о том, что рейхсминистру наследует Геринг…
— Ничего не хочу знать, — заявил Вебер, прикрывая уши ладонями. — И тебе знать ни к чему. Соображай побыстрее, что случилось с нашими документами, как они оказались на борту и зачем ты понадобился полковнику СС Вайссу. Если бы Вайсс в такое утро захотел поговорить со мной, я бы уже сидел в сортире. Шевели мозгами, Фосс, подумай о себе самом: здесь, в Растенбурге, никто другой о тебе не позаботится.