Компаньоны
Шрифт:
— Я знаю, дорогая, — подхватила леди Авельер. — Горячечные видения. Ты была очень больна, хотя я не уверена, что это именно болезнь. Я чувствую, что это как-то связано с твоими магическими шрамами. Мы слышали о других...
— Да, мне сказали, — перебила Кэтти-бри.
— Во всех тех случаях заболевание быстро проходило и, похоже, больше не возвращалось, — добавила леди Авельер. — Я ожидаю, что и с тобой будет так же. — Она снова поцеловала Кэтти-бри в лоб. — А теперь отдыхай, я настаиваю.
Кэтти-бри без сопротивления дала леди
— В ближайшее время меня ожидают в доме моих родителей, — сказала Кэтти-брш
— О, нет, нет, нет, девочка, — возразила Авельер. — Ты еще долго не должна покидать Ковен. Нет, нет. Нет, пока я не буду уверена, что твоя болезнь действительно прошла. Тебе повезло, что она настигла тебя здесь, среди друзей, имеющих много возможностей помочь тебе выздороветь. Случись это в другом месте, ты, скорее всего, умерла бы.
— Они будут волноваться...
— Я найду способ послать им весточку, что с тобой все в порядке, и ты навестишь их, когда сможешь — пообещала леди Авельер. Она еще раз поцеловала Кэтти-бри напоследок и тихо удалилась, оставив девушку наедине с ее сумбурными мыслями.
Покусывая губы, Кэтти-бри уставилась в окно, более всего на свете желая оказаться подальше отсюда, в одном из своих потайных садов, откуда она могла бы связаться с Миликки и получить кое-какие ответы. Кроме явной потери ею памяти и странных десяти прошедших дней, казалось, было что-то еще; где-то в глубинах подсознания Кэтти-бри не давали покоя некие противоречия.
Кэтти-бри вновь и вновь обдумывала разговоры с Риалле и леди Авельер, выискивая хоть какие-нибудь зацепки. Особняком всплыла одна мысль: почему Кэтти-бри должна была умереть, если бы болезнь овладела ею за стенами Ковена? Разве и Риалле, и наставница не сказали ей, что со многими случилось то же самое и что во всех случаях обошлось без серьезных последствий?
Кэтти-бри вздрогнула. Значит, Авельер просто солгала ей?
Она. сосредоточилась, твердо решив вспомнить все или по меньшей мере привести всплывающие у нее в голове обрывки воспоминаний в некое подобие порядка.
Она опять посмотрела на дверь, потом на маленькое декоративное растеньице в углу комнаты.
И снова Кэтти-бри перевела взгляд на дверь и закусила губу. Осмелится ли она?
Осторожность подсказывала ей не делать этого. Та ее часть, что была Рукией, упрашивала не делать этого.
Но мудрость Кэтти-бри не давала покоя, настаивая, что что-то пошло не так.
Девушка подошла к растению и оттащила его к другой стене, не видной от двери, которая открывалась внутрь и должна была заслонить этот угол от глаз входящего на миг-другой.
Кэтти-бри снова метнула взгляд по сторонам. За все проведенные ею здесь годы она ни разу не пыталась затевать столь опасное дело.
Но ей необходимо было знать.
Она принялась шептать длинное и соответствующее серьезности момента заклинание. Отсюда, из Ковена, из летающего города Анклава Теней, она
Она молила о помощи, о неком божественном вмешательстве, чтобы избавиться от хаоса в голове. Шрам в виде единорога замерцал, голубоватый свет окутал ее руку, словно туман — горную речку холодным осенним утром.
Она не получила немедленного ответа, но зато ей напомнили о другом заклинании, более простом.
Кэтти-бри сотворила заклинания, рассеивающие магию, — сначала божественную, потом и тайную. Затем повторила их — уже применительно к самой себе, и с каждым разом все увереннее, поскольку начала понимать, что да, действительно, туман у нее в голове имел магическое происхождение.
Этот клубящийся туман начинал теперь рассеиваться, лишь чуть-чуть, но единственного кусочка этой мозаики, воспоминания о леди Авельер в пустыне, в потайном саду Миликки, хватило, чтобы в голове у Кэтти-бри сложилась вся ужасная картина.
Авельер знала!
Она знала!
Знала все!
Кэтти-бри хватала ртом воздух, пытаясь осмыслить свой последний разговор с женщиной в свете этого нового понимания. Она рассказала о своей прошлой жизни!
Что это значит для ее планов? Что это означает для Дзирта и остальных?
Однако ей не удавалось сосредоточится на этом, поскольку сейчас было важнее другое. В мозгу у девушки вновь и вновь звучали прощальные слова леди Авелер.
Потом она поняла и уставилась на дверь с открытым ртом, и в голове у нее всплыло обещание, данное ей Авельер. Сердце ее отчаянно заколотилось.
Непосредственно перед встречей в потайном саду Кэтти-бри была с Нираем и Кавитой. Мнимая продолжительность болезни Кэтти-бри сюда никак не вписывалась. Стоит только Кэтти-бри поговорить с родителями она распознает ложь.
— Нет, — беззвучна шепнула девушка. Наставница, несомненно, отправится к Нираю и Кавите — не для того, чтобы успокоить их, но чтобы быть уверенной, что у Кэтти-бри никогда больше не будет возможности побеседовать с ними.
— О нет, — прошептала девушка, едва дыша. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
Она подумала о Дзирте и о том, что рискуем не исполнить свою миссию. О своем долге.
Но и о долге перед родителями тоже, перед Нираем и Кавитой, от которых она не видела ничего, кроме любви и доброты.
Кэтти-бри понимала, что нужно уходить, и немедленно.
— Прости меня, Миликки, — прошептала она, плача уже в открытую.
Потому что знала, что должна сделать.
***
— Что она делает? — спросила леди Авельер у Риалле, вместе с которой они стояли на высоком балконе, прижавшись друг к дружке под одеялом, укрывающим их от проливного дождя. Внизу на некотором отдалении виднелась фигурка Рукии, девушка металась из стороны в сторону, снова и снова озираясь через плечо, словно опасаясь погони.