Компас желаний
Шрифт:
Иван Аврамов мне помог буквально за один миг понять, как же сделать артефакт, чтобы он работал без ошибок.
Всё оказалось просто и лежало на поверхности. В голове может одновременно существовать уйма противоречивых вещей, на которое влияет уйма внешних факторов. Да и внутренних тоже, понятное дело.
Но суть всегда в одном — в отношении. Это как, если очень грубо сравнить, когда один от ушибленного мизинчика на ноге страдает ещё долго. Да, это очень больно… Но вот другой, сломав руку, спокойно переносит боль гораздо
В общем, в моей голове всё уложилось в схему.
Мы ещё долго беседовали с менталистом. По правде говоря, в этом не было необходимости. Но на террасе было так хорошо, а адмирал продолжал угощать вкуснейшей едой… Ни мне, ни Ивану банально не хотелось уезжать.
Корабль уже успел вернуться, и его пассажиры немного радостно пошумели на берегу, наперебой выспрашивая детали у графа Волкова, который отправился к ним.
Судя по всему, адмирал перестал бояться и смущаться — его уверенный голос доносился даже до нас. Лишь чайки перекрикивали его, носясь над волнами и охотясь на мелкую рыбёшку.
Завтрак незаметно перетёк в обед, а тот постепенно грозился стать ужином.
Когда журналисты уехали, адмирал присоединился к нам и рассказывал походные байки. Рассказы его были совсем нереалистичными, но оттого не менее увлекательными. Ему хотелось верить.
Я, как и планировал, отдыхал. И вместе с этим тренировался, постоянно проверяя то Ивана, то графа.
Но с ними было очень просто. Оба мужчины расслабились и перестали скрывать что-либо. Морской волк, в принципе, таким был с момента нашего знакомства. Да и менталист показался мне искренним.
— А ваш вопрос, Александр Лукич, — сказал мне Аврамов, пока адмирал ходил за очередным шедевром на кухню. — Будет решён. Ну, с этой особой, не умеющей себя вести…
Я не сразу понял, что он о тётушке. И обернулся в поисках лишних ушей, от которых он пытался скрыть тему. Никого в округе не было. Вероятно, то была привычка менталиста так говорить, учитывая его любопытную сестрицу.
Кивнув ему в знак благодарности, я перевёл взгляд на горизонт.
До заката пара часов. Солнце поздним летом садилось уже не так поздно, и до ужина тоже останется немало времени. Пожалуй, можно успеть.
Почти весь день на море, с этим невероятным видом и приятной компанией, дали мне ощущение, что отдыхал я несколько дней. Да и не сиделось мне на месте, когда была интересная задачка. А у меня их было сразу несколько.
— Благодарю вас за помощь, — поднялся я и поклонился. — Ваш вопрос тоже будет решён, — не удержался я, подмигивая ему.
Но Аврамов только рассмеялся. Ему тоже на пользу пошёл этот день. Тем более адмирал уговорил его остаться на ужин, пообещав какое-то блюдо, от которого он бегать начнёт. По-доброму пошутил, и Ивану это тоже понравилось. Пожалуй, над его увечьем ещё никто не шутил. А порой это нужно,
Я оставил их в наилучшем расположении духа и прошёлся по берегу, опасно перепрыгивая по камням.
Полюбовался на шхуну, пережившую свой первый полёт с важными гостями. Корабль выглядел целым. И чистым, что немаловажно после подобного испытания.
Даже немного жалко стало, что не поучаствовал — увидеть бы первую реакцию людей на нашу общую работу. Мастер иллюзий под руководством исторички наверняка сотворил нечто потрясающее.
Ну ничего, устрою себе отдельный вылет и возьму с собой домашних.
— Хакан, — тихо позвал я вслух, остановившись на краю скалы.
Я мог обратиться к нему мысленно, но для меня было приятнее общаться с элементалем так, по-настоящему. Как и, например, лично приезжать даже для короткой беседы. В крайнем случае звонить, и очень редко обходиться сообщениями.
В этом я, пожалуй, был настолько несовременным, что порядком настораживало не только Тимофея, но и моего более взрослого помощника Людвига.
Рыжий так постоянно сидел в телефоне, что-то строча там с невероятной скоростью. С Екатериной они почти лишь так и общались.
А мне нравилось беседовать. Видеть эмоции или слышать, как меняется тональность голоса… Всё же память молодого графа, в которой такой формат общения был привычным, не смогли этого изменить.
— Искандер-амир, — появился рядом джинн и низко поклонился.
Ему тоже нравилось, когда я разговариваю с ним не в мыслях, а вот так.
Я усмехнулся, представив, что бы стало с телефоном в его огненных руках. Хакан недоумённо вскинул брови — мои мысли дошли до него чем-то странным, то есть именно тем, как я себе это вообразил.
— Связь нашу не нарушить и тысячью миров, — пропел джинн, поняв, что думал я именно о связи с ним. — Пока за грань не уйду я, везде услышу зов ваш, Искандер-амир.
Его слова снова заставили меня задуматься, сколько же я не знаю. И как мне повезло, что я могу всё это узнать. И тысячи жизней не хватит, и это прекрасно!
— Не обращай внимания, — улыбнулся я. — Не об этом я волнуюсь.
— Решили вы пойти в Великую пустыню за закатным цветком?
Вновь взглянув на оранжевое небо у горизонта, я кивнул:
— Когда там закат?
— Когда захотите, — удивился джинн и умолк.
— Не мог бы ты пояснить, что это значит? — осторожно уточнил я.
Порой элементаль поражался каким-то вещам, явно казавшимися ему очевидными, но которые для меня становились совершенной неожиданностью. Иногда мы словно вообще на разных языках говорили. Впрочем, мы и были из разных миров.
— Время текуче, как вечные пески. Миры соприкасаются тогда, когда необходимо тем, кто умеет чрез них ходить, — неторопливо объяснил Хакан.