Компромат
Шрифт:
И в этот момент вновь прозвенел звонок.
— Это они! — сказала Клавдия и метнулась к телефону. — Слушаю!
— Клавдия Васильевна? — услыхала она незнакомый низкий мужской голос. — Вы меня не знаете, зато я успел познакомиться с вашим супругом. Это говорит майор Алпатов.
— Майор Алпатов? — недоуменно переспросила Дежкина, а Федор Иванович уже несся, стуча шваброй, в прихожую и приговаривал:
— Это меня! Меня!
— Слушайте внимательно, Клавдия Васильевна, — говорил между тем майор, — у меня есть срочная информация, я
— Сейчас?! — растерялась Дежкина и поглядела на часы.
Стрелки показывали одну минуту второго.
— Это касается вашей дочери.
— Говорите скорее!
— Нет, не по телефону, — отрезал Алпатов. — Надеюсь, вы понимаете почему.
— Приезжайте! — выдохнула Клавдия.
Федор Иванович выхватил трубку и услыхал одни лишь короткие гудки.
Суббота. 1.23–2.10
Это был удар в самую середину, в самое гадючье гнездо. Чубаристов нанял стрелков из Олимпийской сборной России. Они и уложили Долишвили. Дальше уже было проще. Кое-кому, конечно, удалось уйти. Но это были мелкие паскудники. Впрочем, теперь у Чубаристова и они все были в руках — Клоков — Дум-дум сдал их с потрохами.
К магазину Виктор Сергеевич приехал, как победители проезжают по окопам сломленного противника, чтобы убедиться в их безжизненности.
А магазин работал.
Чубаристов прокручивал и прокручивал в голове всю цепочку, все мыслимые и немыслимые связи — никаких концов не оставалось. Он и другие, которых Чубаристов, естественно, не знал, вырвали заразу с мясом, с корнями, с мельчайшими метастазами.
А магазин работал. Спецраспределитель действовал.
И снова впервые за последние два года Виктор Сергеевич бессильно сжал кулаки.
Но эта слабость была минутной.
Потому что груженный деньгами броневик захлопнулся и поехал по ночным улицам.
Выждав минуту, Виктор Сергеевич поехал за ним. Он отбросил все свои сомнения.
«Ну что ж, — подумал только, — мы этот броневик разъясним. Выходит, поработали неаккуратно, придется зачистить. Не привыкать…
Конечно, сейчас бы сюда бригаду. Несколько машин с радиосвязью. Броневик сейчас пойдет по курьерам. Это может быть десяток адресов. Но не настоящих, а подставных. Курьеры будут ждать броневик в случайных подворотнях. Проследить можно будет за одним — остальные уйдут».
В самом броневике сидят, разумеется, нанятые шабашники. Все, что из них можно выжать, Чубаристов сейчас видит собственными глазами — подъехали к магазину, загрузили мешки, развезли по адресам, отдали и — гуляй, Вася. Нанял их какой-нибудь случайный человек. Больше они его не увидят.
А вот курьеры — это поинтереснее. Если отслеживать хотя бы одного, можно выйти и на получателей денег.
Чубаристов успел додумать эту мысль как раз в тот момент, когда броневик тормознул у памятника «Рабочий и колхозница».
Три гудка — и от постамента отделилась невысокая фигура в куртке с
Человек о чем-то поговорил с водителем, тот распахнул дверцы кузова и выдал четыре мешочка.
Броневик поехал дальше. Но Чубаристова он больше не интересовал. Он до боли в глазах всматривался в худощавую фигуру курьера.
Тот обошел постамент несколько раз. Мешочки в его руках пропали, но появилась спортивная сумка на его плече.
Потом человек быстро пошел к скверу. В темноте Чубаристову было не разглядеть его, поэтому он подкатил ближе и включил фары.
Курьер взгромоздился на велосипед и выехал на шоссе.
Дальнейшее преследование превратилось для Чубаристова в сплошную муку. Велосипедист ехал медленно. Так же медленно вести машину было сложно: курьер мог заметить преследование. Но и сильно отставать нельзя. Велосипедист мог нырнуть в любую подворотню, куда машине не проехать. И тогда — ищи ветра в поле.
Несколько раз Виктору Сергеевичу казалось, что он уже потерял курьера из виду. Тот действительно сворачивал в какие-то узкие проезды, в подземные переходы, в скверы…
Но Чубаристов отлично знал Москву и почти без труда выезжал окольными путями наперерез велосипедисту.
За всеми этими играми он и не заметил, что оказался вдруг в очень знакомом месте. Мучительно знакомом.
Только когда велосипедист подъехал к подъезду и спрыгнул на землю, Чубаристов наконец понял, где, собственно, он находится.
Следующее открытие и вовсе поразило его. И не просто поразило — смяло, оглушило.
Велосипедист остановился на пороге, открыл стеклянную дверь подъезда и, войдя, скинул капюшон куртки.
— С-сука, — только и сказал Чубаристов.
Это была вдова…
Суббота. 1.41–3.11
Алпатов позвонил в дверь без двадцати два.
— Мойте руки и за стол, — распорядилась Клавдия. — Мы не ужинали, вас ждали.
— Поздний ужин? — спросил майор.
— Скорее, ранний завтрак, — усмехнулась Дежкина. — Садитесь все — котлеты стынут.
До появления Алпатова Федор Иванович успел во всех подробностях посвятить домашних и Игоря Порогина во все то, что произошло с ним накануне.
Таким образом, майор уже не нуждался в представлении.
— Ничего, что я не буду ужинать? — появился в дверях Максим, которому тоже не терпелось узнать, с чем пожаловал поздний гость.
Он оседлал табурет и стал буравить взглядом крепкий алпатовский затылок.
— Значит, так, — командирским тоном произнес майор, — я обещания свои держу. Говорил я вам, Федор Иванович, что помогу чем могу? Говорил! Так вот, навел я справки. История темная. По официальным каналам, как вы понимаете, ничего подобного не проходило. Поэтому обращаться в инстанции бесполезно. Там только разведут руками. В лучшем случае наобещают с три короба. А время уйдет. В нашем случае время — это не деньги, а жизнь!