Компьютерное подполье. Истории о хакинге, безумии и одержимости
Шрифт:
Когда кто-то выигрывает в лотерею, он часто хочет разделить удачу с друзьями. Именно это чувство осенило Par’а. Сначала он показал свою находку соседям по дому. Те подумали, что это круто. Но по-настоящему ее смогли оценить пяток хакеров и фрикеров, которым случилось оказаться на телефонном мосту, когда Par, мастер сетей Х.25, огласил список карт.
С этого дня Par стал популярным парнем в округе. Он был крут, как Робин Гуд андеграунда. Вскоре все хотели пообщаться с ним. Хакеры из Нью-Йорка. Фрикеры из Вирджинии. И Секретная служба из Сан-Франциско.
Par не собирался влюбляться в Theorem. [p80]
p80
Теорема.
Они познакомились в Altos в 1988 году.
Theorem не взламывала компьютеров. Да ей и не нужно было этого делать, пока она могла выходить в Altos через свою учетную запись в старенькой университетской машине. Впервые она попала в Altos 23 декабря 1986 года. Она запомнила дату по двум причинам. Во-первых, она была потрясена мощностью Altos – еще бы, она могла общаться онлайн с десятком людей из разных стран одновременно. Altos стал для нее совершенно новым миром. Во-вторых, в этот день она познакомилась с Electron’ом.
Electron умел насмешить Theorem. Его язвительный бунтарский юмор задел чувствительные струнки ее души. Традиционное швейцарское общество было душным и замкнутым, и Electron стал глотком свежего воздуха. Theorem была швейцаркой, но она совершенно не соответствовала общепринятому штампу. Она ненавидела лыжи, была шести футов ростом, ей нравились компьютеры.
Когда они встретились онлайн, двадцатиоднолетняя Theorem находилась на распутье своей жизни. Она провела полтора года в университете, изучая математику. К сожалению, с учебой не ладилось. Она признала очевидное, и второй курс в университете был равносилен первому – все пришлось начинать сначала. Сокурсница привела ее в Altos с университетского компьютера. Вскоре после того, как Theorem познакомилась с Electron’ом, она бросила университет и начала учиться на курсах секретарей. Немного позже она нашла место секретаря в финансовом учреждении.
Theorem и Electron общались в Altos часами. Они говорили обо всем – о жизни, семье, кино и вечеринках и почти не касались самой распространенной в Altos темы хакинга. Однажды Electron набрался смелости и попросил у Theorem номер ее домашнего телефона. Она с удовольствием дала ему номер, и Electron стал звонить ей в Лозанну. Вскоре они все время висели на телефоне.
У семнадцатилетнего Electron’a никогда не было подружки. Ни одна из девушек его школы для среднего класса не обращала на него внимания, когда дело доходило до ухаживаний. А здесь была чудесная, живая девушка (изучавшая математику), доверительно беседующая с ним с мягким французским акцентом. Лучше всего было то, что он действительно ей нравился. Несколько его слов могли заставить ее рассмеяться серебряными колокольчиками.
Когда пришел счет за телефон, в нем стояла цифра в $1000. Electron тайком изъял и похоронил его на дне выдвижного ящика стола в своей комнате.
Когда он рассказал об этом Theorem, она предложила свою помощь. Вскоре прибыл чек на $700. Это очень облегчило объяснения с отцом по поводу повторного счета из Telecom.
Романтические отношения развивались весь 1987 и половину 1988-го. Electron
p81
Компьютерный клуб Хаос.
Theorem была честной с Electron’ом, но он чувствовал, что остается что-то недосказанное, что-то скрытое. Даже когда отношения закончились, Theorem с нежностью отзывалась о Pengo, как обычно девушка хранит привязанность своей первой любви, вне зависимости от того, сколько других мужчин побывало в ее постели с тех пор.
Electron был разгневан и уязвлен, но проглотил свою гордость и простил Theorem этот флирт. В конце концов, Pengo сошел со сцены.
Pengo был связан с людьми, которые продавали КГБ американские военные секреты, украденные из компьютеров. Хотя его прямое участие в международном компьютерном шпионаже было ограниченным, он начинал волноваться из-за связанного с ним риска. Его настоящим интересом был хакинг, а не шпионаж. Связь с русскими, к которым он не испытывал никакой симпатии, просто позволяла ему иметь доступ к большим и лучшим компьютерам.
В первой половине 1988 года он добровольно сдался немецким властям. По тогдашним законам Западной Германии гражданин, занимавшийся шпионажем, который явился с повинной, до того как преступление было раскрыто, и тем самым предотвратил нанесение дальнейшего ущерба государству, приобретал иммунитет. Pengo уже арестовывали в декабре 1986-го за использование краденого NUI, и он решил, что если сдастся добровольно, то получит надежду и сможет извлечь выгоду из этой легальной вседозволенности.
К концу года положение Pengo стало ухудшаться, и в марте 1989-го этот двадцатилетний берлинец снова попал под арест, на этот раз вместе с четырьмя другими участниками шпионской игры. История вышла наружу, и в СМИ появилось настоящее имя Pengo. Он не знал, будет ли он осужден и приговорен в связи с этим инцидентом. В общем, Pengo было о чем подумать, кроме высокой швейцарской девушки.
С исчезновением Pengo отношения между Theorem и австралийским хакером стали улучшаться. Пока не появился Par.
Theorem и Par начали довольно невинно. Она была одной из немногочисленных девушек в международных хакерских и фрикерские кругах, в частности в Altos, и к ней относились по-разному. У нее было много друзей мужского пола в немецком чате. Парни часто доверяли ей то, в чем никогда бы не признались друг другу. Они искали у нее совета. Иногда ей казалось, что она меняет маски – мать, подружка, психиатр, когда общается с парнями в Altos.
У Par’а были сложности с его онлайновой подругой Норой. Par приехал из Калифорнии в Нью-Йорк, чтобы лично познакомиться с ней. Но когда он без предупреждения прибыл в изнурительную духоту нью-йоркского лета, ее родители-китайцы неадекватно восприняли это неожиданное появление. Между Par и Норой были и другие трения. В Altos и по телефону все шло отлично, но при личной встрече их отношения не имели успеха.
Par уже знал, что виртуальные взаимоотношения с помощью электронного медиума, который игнорировал телесное в человеке, часто оборачивались крушением надежд.