Компьютерра PDA 01.05.2010-07.05.2010
Шрифт:
Но если Китаю ныне хочется приравнять все свои государственные закупки к области национальной безопасности, то сможет ли кто-то этому помешать? И на каком, интересно, основании?
Василий Щепетнёв: Среди акул
Автор: Василий Щепетнев
Опубликовано 05 мая 2010 года
Сорок лет блужданий по пустыне во избавление от рабства прошли не без потерь, но в целом время было вполне сносным, даже приятным. В отличие от пустыни Синайской пореформенная Россия была местом приятным, а местами и благодатным, её украшали вишневые сады и дворянские гнёзда, реки изобиловали рыбой, хлебное вино веселило и грело, а дворники носили бляхи и не допускали непотребства.
Крепостное право таяло.
Одна беда: зачастую вместе с подневольным трудом таял и сам достаток. Следовало либо самому всерьёз и надолго заняться товарным производством, либо...
Поиском альтернативы и занялись русские классики. Время терпело: выкупные свидетельства смягчали бремя утери, давая средства на первые десять-пятнадцать лет вольного существования. Сиди, твори, радуй современников и потомков!
Но – не получалось. Неуверенность в завтрашнем дне угнетала. Что делать, когда последнее выкупное свидетельство будет проедено? Чем жить?
Что особенно неприятно, появились новые люди, которые не только не боялись новых порядков, но радовались им и очевидно процветали.
Одни с этим смирились, другие принялись новых людей обличать: именно новые люди теперь олицетворяли главное зло, причину, по которой приличный человек не может жить в тепле, уюте и покое. Особенно заметно неприятие настоящего у Салтыкова-Щедрина. Нет, он не зовет вернуть старое время, а только удивляется, отчего все так гнусно и противно, отчего теперь простор людям-акулам, которые вытеснили прежних щук, а карасей-идеалистов как ели, так и едят?
Приведу коротенький отрывок из "Дневника провинциала в Петербурге":
"Хищник" – вот истинный представитель нашего времени, вот высшее выражение типа нового ветхого человека. "Хищник" проникает всюду, захватывает все места, захватывает все куски, интригует, сгорает завистью, подставляет ногу, стремится, спотыкается, встает и опять стремится... Но кроме того, что для общества, в целом его составе, подобная неперемежающаяся тревога жизни немыслима, – даже те отдельные индивидуумы, которые чувствуют себя затянутыми в водоворот её, не могут отнестись к ней как к действительной цели жизни. "Хищник" несчастлив, потому что если он, вследствие своей испорченности, и не может отказаться от тревоги, то он все-таки не может не понимать, что тревога, в самом крайнем случае, только средство, а никак не цель. Допустим, что он неразвит, что связь, существующая между его личным интересом и интересом общим, ускользает от него; но ведь об этой связи напомнит ему сама жизнь, делая тревогу и озлобление непременным условием его существования. "Хищник" – это дикий в полном значении этого слова; это человек, у которого на языке нет другого слова, кроме глагола "отнять". Но так как кусков разбросано много, и это заставляет глаза разбегаться; так как, с другой стороны, и хищников развелось немало, и строгого распределения занятий между ними не имеется, то понятно, какая масса злобы должна накипеть в этих вечно алчущих сердцах. Самое торжество "хищника" является озлобленным. Он достиг, он удовлетворен, но у него, во-первых, есть ещё нечто впереди и, во-вторых, есть счёты сзади. Но масса тем не менее считает "хищников" счастливыми людьми и завидует им! Завидует, потому что это тот сорт людей, который, в настоящую минуту, пользуется наибольшею суммой внешних признаков благополучия. Благополучие это выражается в известной роскоши обстановки, в обладании более или менее значительными суммами денег, в легкости удовлетворения прихотям, в кутежах, в разврате... Массы видят это и сгорают завистью".
По Щедрину, причина нелепости и безнадежности ситуации в нехватке умных, честных и энергичных людей. Если умен и честен, то ленив, если умен и энергичен – акула, а если честен и энергичен – то глуп. Что ж, на нет и суда нет, остаётся ждать, когда появятся, а покуда...
Вот чем заняться покуда, было не вполне ясно. Вину за отсутствие триединых (умных-честных-энергичных) людей проще всего было возложить на общество. И возлагали,
Иная позиция у Чехова. В повести "Три года" герой с говорящей фамилией Лаптев становится во главе миллионного дела. Нет, он его не создал, такого Чехов от своих персонажей не требует. Получил в наследство от отца-мироеда. И теперь ходит и сокрушается: что делать, ведь испортят жизнь миллионы, сделают рабом торгового предприятия, станет он тупеть, стариться, и в конце концов умрет. А вот если плюнет на миллионы, уйдёт, то ждет его чудная, поэтическая, быть может, даже святая жизнь. Но – не ушёл Лаптев. Подумал и решил – "Поживем – увидим".
Решение неплохое, оно б и каждый не против: получить дело с годовым доходом в триста тысяч рублей (двести с лишним килограммов чистого золота), а навести порядок, и все четыреста тысяч тут. Получить и посмотреть, что получится. Да только реально рассчитывать на миллионное наследство обыкновенному читателю (да и Чехову тож) не приходилось...
Наконец, третий тип авторов выводил воистину новых людей, людей, которым капитализм действительно дал развернуться. Гарин-Михайловский был человеком практическим: будучи столбовым дворянином (крестный отец – император Николай Павлович), он закончил институт путей сообщений, много путешествовал, пробовал себя в сельском хозяйстве, строил Батумский порт, строил Транссибирскую магистраль, занимал немалые должности, стремился делом преобразовать Россию аграрную в Россию индустриальную. Через его руки прошли громадные суммы. Пишет он производственный роман "Инженеры", в котором описывает работу инженера-изыскателя, ту работу, в которой безусловно преуспел.
Итак, герой намечает будущую железнодорожную магистраль. Подсобные рабочие – из крестьян. Инженер расспрашивает их, отчего те бросили хату и пошли в рабочие. Ответ таков: прежде, при крепостном праве, мужик три дня в неделю работал на барина, три дня на себя, а в праздник, понятно, отдыхал. Жить было нелегко, но можно. Теперь на себя семь дней работаешь, а продашь зерно перекупщику, расплатишься за семена, аренду земли, за пятое, за десятое – и долгу на мужике висит больше, чем было. Не кормит земля, а только в убытки вводит.
Инженер предлагает: работать побольше, от зари до зари, а за это каждый день будет баран на бригаду и по стакану водки каждому, плата же пойдет двойная. Попробовали мужики, несколько дней напрягались – и отказались: тяжело. И водка, и баран, и деньги не прельщают. Рассчитались и ушли.
Инженер нанимает молдаван. Но тут полиция в виде станового пристава сует палки в колеса – что за люди, откуда взялись. Пришлось назначить приставу ежемесячное вспомоществование.
И так далее, и тому подобное.
Становится не по себе: если жизнь нынешняя так совпадает с жизнью прошлой, то неужели и будущее наше придёт из прошлого? Тринадцатый год с прославлением власти, четырнадцатый с войной, семнадцатый с окаянными днями, растянувшимися на всё поколение ровесников века?
(не конец)
Промзона: Кружка с температурным датчиком
Автор: Николай Маслухин
Опубликовано 05 мая 2010 года
Хорошо это или плохо, но мы привыкли пить за компьютером. Хотя в детстве нас учили не читать за столом, да и сейчас одна из самых частых причин поломки ноутбука - залитые чаем или кофе внутренности, привычка посматривать в монитор поверх кружки живее всех живых. А раз так, то появляются нишевые товары, нацеленные на повышение комфорта в сетевом чаепитии.