Комсомольский патруль
Шрифт:
Лицо его показалось Петрову знакомым.
«Где-то я его недавно видел, — подумал капитан. — Где?..»
Еще секунда, и он, возможно, вспомнил бы, что видел этого человека во время драки на Старо-Невском проспекте, когда тот с удивительно неуместной в тот момент улыбкой поглядывал по сторонам. Но воспоминание тут же исчезло из памяти.
Покупая папиросы, человек с усиками задержался у буфета, по мнению капитана, дольше, чем это необходимо для столь пустякового дела. Что-то высмотрев, как показалось Петрову, он вернулся за столик.
Капитан встал и, грузно шагая, подошел к ним.
— Гражданин, — обратился он к тому, который только что купил папиросы. — Расплачивайтесь и освобождайте помещение. Нельзя же так относиться к персоналу. Официантке тоже положено отдыхать.
Надвинув на брови козырек мягкой кепи-«лондонки» и поправив воротник синего плаща, черноглазый пробурчал:
— Сейчас.
Подождав несколько минут, побеседовав с буфетчицей, капитан вновь обратился к ним:
— Граждане, чайная закрыта, отправляйтесь домой.
Приятель человека с усиками, в таком же плаще и кепке, как и тот, нагловато ухмыльнулся:
— Пристал как банный лист! Ждешь, когда уйдем, чтобы буфетчица сто грамм подала? Садись, поставлю на бедность.
Капитан вышел из терпения.
— Вот что, — сказал он, подходя вплотную к столику, — ста граммами я как-нибудь, если захочу, сам себя обеспечу, а вы предъявите-ка документы. Посмотрим, что за богачи такие.
— Сейчас уйдем, — неожиданно посерьезнев, ответил черноглазый. — Мы здесь одного знакомого ждем... Не к тем цепляетесь, товарищ капитан, — добавил он, вдруг улыбнувшись, — разве мы что плохое делаем?
— Никого они не ждут, — вмешалась буфетчица. — Ходят четвертый день подряд, возьмут бутылку пива и сидят весь вечер. Не пьют, все высматривают чего-то. К буфету сколько раз подходил, на кассу зырк-зырк. Поинтересуйтесь ими, товарищ Петров. Видали мы таких «знакомых»!
— Предъявите документы, — снова потребовал капитан.
— Да нет у нас документов. Мы пойдем лучше.
Черноглазый стал подниматься.
— Нет, не пойдете, — Петров, нахмурившись, загородил ему дорогу. — Сначала заплатите за пиво, а потом пойдете со мной в отделение.
— Заплатить? Что ж, я тебе заплачу... Тебе лично, капитан, заплачу сполна... Мы уже однажды с тобой встречались. Запомнил меня, значит, да? А я-то еще сомневался. Взять хочешь?..
И тут произошло то страшное, что осталось на всю жизнь в памяти у работников чайной. Неуловимым движением черноглазый выхватил из-за пазухи пистолет и, сморщившись, выстрелил капитану в живот. Затем рука у него дрогнула, пистолет непроизвольно сделал еще несколько выстрелов. Раздался звон стекла. Люди, оставшиеся в чайной, попадали на пол, баян, взвизгнув, умолк, девочка с криком выбежала на улицу. Черноглазый, прицелившись, выстрелил ей вдогонку, но не попал.
Капитан Петров, резко повернувшись спиной к бандитам, ухватился обеими руками за живот, широко раскрытым ртом втянул воздух и
Не теряя времени, заранее намеченным путем черноглазый ринулся за буфетную стойку, выхватил у помертвевшей буфетчицы пересчитанные, завязанные бечевкой деньги и побежал к выходу. Товарищ черноглазого, стоявший уже у дверей, пропустил его вперед и, погрозив кому-то кулаком, выскочил вслед за ним.
Прибежавший через несколько минут милиционер, вызванный девочкой, застал в чайной лишь истекающего кровью участкового да не пришедших еще в себя от страха свидетелей убийства. Грабителей и след простыл.
Через час, после того как в чайную прибыл эксперт уголовного розыска, по всем отделениям милиции был передан циркуляр с приметами преступников. Но, к сожалению, час — это довольно долгий срок.
Милиции и штабу комсомольского патруля удалось впоследствии полностью восстановить все, что делали негодяи после ограбления. Выбежав на улицу, они вскочили на ходу в проходивший мимо трамвай. Проехав несколько кварталов, выпрыгнули, чтобы замести следы, не на остановке, а на ходу. Заскочив в подворотню, хромой вынул деньги из-за пазухи, рассовал по карманам. Затем снова на ходу они вскочили в трамвай; и тут им не повезло: в вагоне работал комсомольский патруль.
— Граждане, — обратился к ним один из комсомольцев, — почему вы прыгаете в вагон на ходу?
— А тебе какое дело? — презрительно передернул плечом приятель черноглазого. — Ты милиционер, что ли?
— Нет, командир группы комсомольского патруля. Но почему все же вы нарушаете правила?
— Комсомольского патруля? — к оттенку презрительности на лице нарушителя прибавилось выражение неподдельного удивления. — Мы таких не знаем. А с чем его едят, этот ваш патруль?
— Брось ты с ними разговаривать! — Черноглазый потянул сообщника за рукав. — Нам выходить.
— Нет, вам выходить ровно через шесть остановок, — спокойно сказал командир группы. Пойдете с нами в штаб патруля. Вот удостоверение, — и он протянул красную книжечку. — Моя фамилия Лепилин.
— Плевать я хотел на твой мандат! — вдруг загорячился черноглазый. — Показывай его своей бабе. А ну, посунься на пол-лаптя, не то враз по зубам схлопочешь.
— По зубам и я могу дать, — покачав головой, ответил Костя. — Только не советую пробовать, вставать потом трудно будет. А станете буянить, — добавил он, погасив улыбку, — руки назад завернем.
На бандита в упор смотрели осуждающие, твердые глаза Костиных товарищей.
Тогда черноглазый натянуто улыбнулся.
— Ладно, придется подчиниться. Наверно, за каждого задержанного милиция вам по двадцать копеек платит!
Разговор иссяк. Только перед выходом из вагона черноглазый обиженно и уже дружески протянул:
— Не того берете, кого нужно, ребята. Мы такой же рабочий класс, как и вы. А настоящие преступники на воле ходят. Вот их и ловите, а нас отпустили бы, а? Мы ведь вам ничего плохого не сделали.