Комсорг 2
Шрифт:
Редко у кого из торгового народа хватит смелости упереться перед милицией и ни в чем не признаваться, если им за это ничего особого не грозит. Не стоит даже на это рассчитывать, на такой смелый поступок могли бы пойти Ирочка или Людмила, но я им и так ничего не продаю.
Впрочем, на самом деле процентов на девяносто я рассчитываю, что меня как-то остановят на выходе из магазина сотрудники местного райотдела и между делом предложат работать под их крышей.
Когда кто-то из магазина отзвонится в отдел, что требуемый спекулянт прибыл и будет тут занят минут десять-пятнадцать
Ведь никто из посторонних граждан не видит мою деятельность со стороны, никто не может зайти во внутренние помещения магазина, как могу я, нигде я не свечусь, и никто про меня не знает, кроме своих торговых людей, поэтому и жесткого приказа хватать и вязать от своего начальства насчет меня у оперов не должно оказаться.
Если, конечно, сержант Абросимов не переведется почему-то из Центрального района в Ленинский и не узнает меня.
Когда работаешь на их территории, то просто договорись к обоюдному удовлетворению, думаю, что к этому времени такие понятия уже плотно имеются в среде контролирующих органов. Нет на тебя жалоб или заявлений, а есть только оперативная информация, тогда добро пожаловать в клуб добровольной финансовой поддержки оперативников Ленинского района.
Дорогу никому не переходишь, никому жить и дела делать не мешаешь, твоя ниша полностью свободна от конкуренции.
Даже заказать тебя некому, а денежный поток в карман сотрудникам генерировать можешь.
Иногда даже приходят в голову мысли на пару месяцев снизить серьезно обороты и просто отдохнуть от своих спекулянтских тем. Работать совсем по легкому, правда в этом смысла особого все равно нет, всяко я больше заработаю, чем с меня поимеют те же опера.
К концу лета на двухкомнатную квартиру заработаю где-нибудь на окраине, а к Новому году уже в центре такими темпами.
Наложат на меня опера максимум полтинник в месяц. Ведь мои полные обороты никто не знает, могу смело говорить, что зарабатываю на шоколадках две сотни в самый лучший месяц, а обычно всего сто-сто пятьдесят рублей.
Я скатался снова в Таллин, попробовал закупаться очень осторожно, снова вложил четыре сотни в женские вещи и полтинник в кондитерку. Она стала уже заканчиваться, поэтому закупился без переплаты по знакомым местам.
Благо времени имеется в запасе целый день для таких не сильно денежных операций, но лишняя сэкономленная пятерка придает немного смысла этой возне.
Больше такую кучу кондитерки держать дома не буду, да и по деньгам гораздо проще привезти и продать одну женскую вещь, чем четыре десятка шоколадок, которые к тому же довольно тяжелые в транспортировке.
Елизавета Максимовна очень обрадовалась моему появлению, ведь уже почти три недели у нее не был. Целый день гоняли постоянно чаи с плюшками, и старушка опять рассказывала мне свою немудреную жизнь.
Делает это уже не в первый раз, но я внимательно слушаю и киваю головой.
В поезд сел не без проблем, у меня рюкзак с кондитеркой и не очень большая сумка при себе.
Заранее высмотрел с проверенного чердака в бинокль прогуливающийся
— Плотно работают по ленинградскому поезду, гады. Нужно это всегда помнить и брать билеты в последний вагон. Но сегодня эти черти дошли до него и еще дальше заглянули, чтобы внезапно встретить такого же примерно, как я, пассажира. А уж как бы мне обрадовались, минимум пару червонцев срубили бы. Дальше легче точно не будет, к левым деньгам сотрудники очень быстро привыкают. Хорошо, что вынуждены ходить вдоль всего состава, а за толпой отъезжающих меня не видно. Если когда-нибудь догадаются перекрывать перрон с двух сторон, тогда без проплаты не пройдешь.
После поездки жизнь идет привычным путем, утром появляюсь в торге, получаю бумаги и адреса доставки, рассчитываю маршрут, набиваю рюкзак, вспоминая, кто что просил в каком именно магазине.
Кручу педали, продаю товар, пока начало лета очень хорошо разлетаются и футболки, и женские шмотки.
Футболок стало заметно меньше в продаже в Таллине, раскупили их по магазинам, хорошо хоть, что блат в «Таллинском» помогает приобретать их в каком-то солидном количестве. Пришлось продажную цену поднять до десяти рублей, и все равно не хватает на всех.
По вечерам упорно тренируюсь, хорошо помня, как позорно сдыхал в конце второго раунда и какой грязный бокс пришлось демонстрировать возмущенной советской общественности в лице тренеров соперников.
За три летних месяца и почти ежедневным покатушкам по всему району точно войду в нужную форму.
На первенстве Ленинграда все соперники будут не слабее того парня в финале Спартакиады.
Валентина при редких встречах все так же смотрит на меня с очень злобным видом, приопустил я ее авторитет, как парторга, очень заметно.
Уронил ниже плинтуса, теперь бы так поступать не стал, но в тот момент выбесили меня и она, и товарищ Третьяков.
Так что поступил, как мне захотелось, а вот теперь приходится учитывать очень плохие отношения с не последним человеком в торге. Может она мне здорово нагадить, раз уж я никак не собираюсь спасать ячейку комсомола, хорошо еще, что не догадывается она о моем твердом решении послать эту общественную нагрузку куда подальше.
Вместе с ней, само собой, разумеется.
Не простит она мне такого умаления своего партийного и женского достоинства, но хоть теперь не лезет в мои дела. Пока не лезет, ведь рассчитывает, что я хоть как-то пинаю процесс наполнения ячейки. Что доложу в райкоме о новых комсомолках и как-то дотяну до юбилея, почему-то побаиваясь ее грозной ругани и того, что дяди из райкома погрозят мне пальчиком.