Кому на руси жить
Шрифт:
Парни заметно оживляются, даже лодка летит быстрее. Чувствую, подкинул я им пищу для размышлений. Особенно коротышке.
– Меня Гольцом звать, – говорит. – Он – Невул. А ты, стало быть, Стяром прозываешься. Не вспомнил ничего?
Я честно прислушался к памяти, но тщетно. Да и не возможно вспомнить чего не знал никогда. Имечко же вполне себе нормальное, созвучное с прозвищем. Старый – Стяр...
– Москва далеко? – спрашиваю, резонно решив, что настала пора брать быка за рога.
– Какая еще Москва? – искренне удивляется Голец.
– Столица нашей Родины, – говорю. – А Питер?
Плечами оба жмут,
– Хорошо, какой большой город поблизости есть, с большими домами?
Руками я показываю насколько большими должны быть дома.
– Полоцк град знаем, Киев, Новгород, – отвечает Голец без раздумья. – Питер не слыхали.
Уже лучше, думаю, это хотя бы кое что.
– Новгород далеко отсюда?
– Очень далеко, – рукой безнадежно машет куда-то мне за плечо.
– А Нижний Новгород ближе?
Слыхом такого не слыхивали. Какой самый ближний спрашиваю, отвечают: Полоцк. Теперь уже я не совсем понимаю где это. Их речка впадает в другую речку, а та в свою очередь в Двину и это тоже мало что мне говорит. Эх, карту бы...
Телефон они не знают, телевизор тоже, автомобилей и поездов с самолетами никогда не видели, милиции нет, электричества нет, огнестрельного оружия нет...
Становится все интереснее...
Я прошу погрести, Голец уступает свое место. Весла кажутся легкими, упругими, смазанные то ли жиром то ли маслом кованые уключины работают тихо и мягко. Шпарим прямо посередке речного русла, по самому стрежню, значит. До каждого берега метров тридцать, водица чистая, прозрачная, хмурые, черные деревья отражаются по срезу как в зеркале.
Тут меня словно молнией жахает: а может я того... рехнулся? Вдруг все это плод моего воспаленного воображения и нахожусь я вовсе не в лодке на реке, а мирно храплю на койке в больнице для умалишенных? Хожу в столовую кушать борщ и пить компот, мне дают пилюли и колют в задницу необходимые для лечения снадобья, тихонько посмеиваясь над выдуманным мною мирком. Как обухом вдаренный перестаю грести, поднимаю над водой весла и бессильно плюхаю обратно в воду. Одной рукой вытираю с загривка холодный пот. Точно – чокнулся! И живой пример тому есть: Шура Хлуп из соседнего подъезда. Его раз так завернуло, три недели на людей кидался, крокодилом себя чувствовал, пока в психушку не свезли.
Но с Шурой все понятно, столько пить не только крокодилом, птеродактилем станешь... У меня даже травмы головы не было, с чего бы крыше потечь? Может яду мне всыпали или наркоту в макароны подложили? Галлюциногенными грибами кормят? Даром чувствую себя хорошо, все системы, как говорится, в норме. Но спросите любого психа, мамой будет клясться, что здоров...
Да не дай Бог!
– Эй, Стяр, ты чего? – всполошился Голец.
– Руки свело с непривычки, – говорю. – Нормально все, поехали.
Опускаю весла и задаю приличный темп. Скоро слышу как Невул сзади начал часто дышать, отдаю весла Гольцу и снова лезу на корму. Вспоминаю про мешок.
– Далеко нам? – спрашиваю.
– Дале-е-че, – тянет Голец.
– А слопать есть чего-нибудь?
– Под задом пошарь.
Запускаю руку под кормовую перекладину, нащупываю дерюжную ткань. Мешочек хоть и пустой на три четверти, но довольно увесистый. Смотрю в раззявленную горловину, вижу на дне десятка три маленьких, коротеньких, трехгранных острия с длинным черешком, пучок
Невул через Гольца передал мне деревянную фляжку с пробкой.
– Пожуй да квасом запей, – говорит Голец. – Скоро прибудем.
Опять эта кислятина, думаю с некоторой долей отвращения, но глоток из фляги все же принимаю и приятно удивляюсь: квас оказывается сладким, приятно дразнящим нутро алкогольным продуктом.
– Однако, – произношу с одобрением, перехожу к знакомству с мясом и больше вопросов не задаю. Успею еще.
То ли от резкого насыщения, то ли квасок оказался достаточно веселым, но я порядком соловею. В животе образовалась приятная, теплая тяжесть. Гляжу я мутным взором как несется наша лодка мимо сонных, обрывистых берегов. Как корни желтых сосен точно пучки кровеносных сосудов или щупальца диковинного спрута пронизывают песчаную толщь, вырываются наружу, стремятся к воде. Ветки густого водного кустарника растут будто из самой реки, их листья сливаются в одноцветное зеленое покрывало с густой, жирной ряской. В тихих заводях стаями гнездятся утки, покачиваются резные кувшинки.
Эх, клюет тут наверно...
Взятый с самого начала темп держали на протяжении двух часов, не меньше. Потом гребцы заметно поднаелись, махи весел стали экономнее. Примерно через километр свернули в узкую протоку слева от основного русла. Пошли втрое медленнее, веслами ворочали осторожнее, дабы не зацепить на лопасти лишней тяжести в виде речных водорослей.
Я понимаю, что везут меня господа разбойнички прямиком в свое логово. Везут эдакого засланца с железным алиби, немного беспокоит скорпион на плече, вряд ли у настоящего Стяра он был, но, думаю до сличения особых примет не дойдет. Меня здорово интересует личность разбойного атамана. Чтобы подсидеть на реке охраняемые корабли с товаром надо обладать изрядной долей выдумки, отваги и везения, все до мелочей просчитать и исполнить задуманное в соответствии с планом.
Голец с Невулом – мальки, шестерки на побегушках, гопота сопливая не больше. Должна быть в шайке рыба покрупнее, по крайней мере я очень на это рассчитывал, ну, не пацанье же обозы грабило. Перетереть с атаманом, или его помощниками, да без разницы с кем, лишь бы адекватными оказались и готовыми к сотрудничеству, а там поглядим...
Причалили к заболоченному бережку далеко за полдень. Место темное, тихое, отводок реки превратился в ручей со стоячей водой, со всех сторон нависают косматые, толстенные ели. Как в сказке, думаю, типично разбойничье местечко, не удивлюсь, если в глубине леса за елками притаилась избушка на курьих ножках.
Лодку спрятали в густую осоку, мешок забрали, топаем еще километра три по мягкой лесной подстилке из коричневой опавшей хвои. В лесу темновато и совсем не так жарко как было на открытой воде.
Туман в моей голове рассеивается, я пытаюсь запоминать ориентиры.
Разбойничья резиденция оказалась очень похожа на партизанскую базу из кинофильмов про войну. Те же землянки под соснами, похожий быт с местом для костра и выгребной ямой. Кострище тоже оборудовано в яме, чтобы огонь не слишком маячил издалека. По бокам от костровой ямы две треноги с вертелом и отесанные бревна для сидения, рядом свален лапник для маскировки секретного объекта и сухой валежник.