Кому светит Большая Медведица

Наталис Наталья

– Да уж, видел я твоих пираний, - с опаской произнёс Тимур, - по-моему, они не фотогеничны.

– Ерунда, - возразила она, - они очень симпатичные! Просто у каждого своё отношение к красоте – тебе нравятся красивые девушки, а мне – уникальные создания природы, вот и вся разница. Тимур, а ты не хочешь сказать своей сестре, кто эта девушка? Сдаётся мне, что портрет списан с реально существующего персонажа.

Тимур улыбнулся в ответ:

– Маняша, ты очень проницательная, но пусть происхождение этого портрета останется моей тайной.

У Маняши загорелись глаза. Она была охотницей до всякого рода загадок и приключений, и Тимур поспешил, определяя происхождение

портрета таким манящим и волнующим словом «тайна». Маняша в одно мгновение преодолела расстояние между нею и кроватью и, присев на край, преданно заглянула в глаза брату:

– Мы же близнецы, Тимур! Я никогда ничего от тебя не скрывала, и ты тоже – до сегодняшнего дня.

– Маняша, нас звали к ужину, - напомнил Тимур.

– У нас есть ещё несколько минут, - не отставала от него девочка, - пока я не узнаю всё, что ты скрываешь, вся еда будет становиться мне поперёк горла.

– Ну хорошо, - сдался Тимур, - только обещай, что никому не расскажешь, тем более маме с папой.

Маняша молча кивнула и, затаив дыхание, приготовилась слушать.

Глава 3.

«Девушка с цветами»

Тимур проснулся ранним августовским утром, как обычно, в каморке под крышей роскошного дома своего отца. У него была другая комната, большая и светлая, с ванной и буфетом; но только здесь, в этой убогой клетушке с вечно царящим хаосом, Тимур чувствовал себя уютно. Он полагал, что творческим натурам простителен любой беспорядок. А Тимур как раз и был творческой натурой. Он прекрасно играл на нескольких музыкальных инструментах, свободно владел тремя языками, сочинял стихи и имел разряд по трём видам спорта – все эти увлечения предполагали для окружающих общество разносторонне развитого человека. Так считал он, но ближайшее окружение видело в нём художника от природы. Все в семье были уверены, что Тимур станет знаменитым живописцем, а на шестнадцатилетие Руслан подарил сыну картину Рубенса. Тимур был поражён подарком и не повесил его в своей каморке. Он справедливо считал, что столь беспорядочное жилище годится для него, но никак не достойно Рубенса.

Самому Тимуру своё будущее представлялось неясным. Он словно видел расплывчатые образы в тумане, то появляющиеся, то исчезающие, и не знал точно, по какой дороге ему предстоит идти. Ему снились сны о далёких странах, знойных пустынях и девственных тропических лесах. Его манил к себе таинственный мир океана и не менее сильно притягивали заоблачные дали. Ему хотелось открывать то, что считалось в науке «белыми пятнами», хотелось с головой окунаться в далёкие, ушедшие от нас времена, и бродить среди величественных развалин античного города. И, конечно, встречать множество разных людей и чтобы среди них были его друзья.

Потянувшись, Тимур зажмурил глаза и встряхнул головой. Сон прошёл, а вставать было ещё слишком рано. Тимур повернулся на другой бок и крепче зажмурил глаза. «Как хорошо, - подумал он, - проснуться рано утром и знать, что у тебя вся жизнь впереди». Он поворочался, так, что его постель превратилась в гармошку, немного полежал и не выдержал, встал. Настроение у мальчика было лучше, чем когда-либо, и ему захотелось совершить безумие. С радостным сердцем он вскочил с кровати и распахнул окно. В комнату хлынул поток солнечных лучей, старый вяз ласково протянул навстречу свои руки-ветки, утренним холодком пахнуло на Тимура из сада, и вся комната мгновенно наполнилась яблочно-вишнёвым ароматом. Какая-то мысль мелькнула в голове мальчика - он сорвался с места, наспех оделся, на цыпочках прошёл мимо дверей спящих братьев и

юркнул в свою комнату. Наскоро перекусив и приведя себя в порядок, он сменил одежду на лёгкий спортивный комбинезон из чёрной кожи и помчался к гаражу. Ему казалось, что сегодня будет самое необычное утро в его жизни.

Напевая незатейливый мотив популярной песенки, он вывел на свет свою гордость, японскую «Хонду», осторожно выкатил её за ворота, надел защитный шлем и перчатки и уже было собрался нажать на педаль, как вдруг услышал:

– Тимур!

К воротам бежала Маняша, как была, в ночной пижаме и тапочках.

«Этого ещё не хватало!» – подумал Тимур, а вслух сердито сказал:

– Маняша, что это значит?!

– Кто-то открыл задвижку и все твои голуби разлетелись! – запыхавшись, сказала девочка.

Не задавая лишних вопросов, Тимур бросил мотоцикл и помчался к голубятне.

Задвижка была на месте, а голуби мирно спали. Заслышав шорох, они все, как один, вынырнули из-под своих крыльев и лениво посмотрели на невесть откуда взявшегося хозяина. Некоторое время Тимур приходил в себя, потом сказал своим любимцам несколько ласковых слов и выпустил самого крупного, красивого белого голубя.

– Цезарь, ты летишь со мной!

«А Маняше от меня попадёт! – пообещал он сам себе. – Интересно, для чего ей понадобилось обманывать меня?»

Ответ не замедлил явиться: рядом с его «Хондой» стояла другая, а на ней ждала брата Маняша, в полном кожаном облачении байкера. От изумления Тимур не мог вымолвить ни слова.

– Прости меня, Тимочка, - виновато улыбаясь, сказала она, - но мне так хотелось составить тебе компанию! Не обижайся, братишка!

Что мог возразить Тимур на столь раскаянную речь! Он просто обнял сестру и сказал:

– В следующий раз, Маняша, прошу тебя, не поступай так. Ты же знаешь, как мне дороги эти голуби.

Отвечая взаимностью, покружил над ними и сел на плечо Тимура Цезарь.

– Ура! – закричала Маняша. – Цезарь летит с нами!

– Тише ты! – шикнул на неё Тимур. – Разбудишь всех!

Маняша испуганно оглянулась на дом и прикрыла рот ладошкой.

– Держись от меня справа, - отдал последние распоряжения Тимур и первым тронул с места.

Через несколько минут они уже мчались по загородному шоссе, лихо обгоняя попутные машины и каждое мгновенье рискуя попасть им под колёса. Тимур не помнил, когда ещё он испытывал такое наслаждение, как сейчас, при скорости «Хонды» сто километров в час. Лес мчался по обе стороны дороги, незаметно переходя в кустарник и снова вырастая до гигантских сосен; ветер приятно обжигал лицо и от невозможности вздохнуть полной грудью захватывало дыхание. Маняша была в не меньшем восторге. Она повернулась к брату и по её губам он прочёл что-то вроде слов о том, как здорово вот так лететь на мотоцикле ранним летним утром. Они были настолько поглощены собственными ощущениями, что не сразу заметили стайку мотоциклистов, уже несколько минут преследующую их. Заслышав сигнал, Тимур первым сбавил скорость, Маняша последовала его примеру.

Они покорно дали окружить себя полутора десятку юных байкеров. Их лидер снял шлем и брат с сестрой вздохнули свободно – его упитанное, полное обаяния лицо светилось дружелюбием.

– Привет, - сказал мальчишка, - кто вы? Мы впервые встречаем такую пару. Байкеров, конечно, в Питере полно, но хоть косвенно, мы знакомы друг с другом.

Миролюбивый тон парня обезоружил Тимура. Он отбросил настороженность и снял шлем.

– Тимур Девушкин, - протягивая руку и улыбаясь, сказал он.

– Вениамин Спартак, - мальчишка ответил на приветствие и с любопытством взглянул на его спутницу.