Кому верить?
Шрифт:
Пауза затягивалась.
"Что он опять смотрит на меня?" заволновалась Ксения. "Пялится словно съесть ... нет не съесть, смотрит как...Господи, почти также глазёнками сверкал Лейф, да и Арман, когда... только этот совсем с ума сходит... ну я и ворона!"
Ксения вдруг улыбнулась, едва сдерживаясь, чтобы не захихать. Столько страхов, а парень-то влюблён в неё. Не парень, нет, с определением возраста в этом мире надо быть осторожнее. На вид ему лет тридцать, как Арману, когда они женились, значит северянину около восьмидесяти. Молодой мужчина, по здешним меркам, готовый к созданию семьи.
Северянин стоял, ни жив, ни мёртв.
"Нет, нет, пожалуйста", кричала в нём каждая клеточка, "подойди, обними меня, коснись меня, скажи, что я твой!"
Ксения осадила себя, вспомнив как она "хорошо" разбирается в людях. Нельзя так рисковать, если он схватит её, то подвергнуться опасности сыновья. Но отчаяние на лице северянина было столь ярким, что вызвало жалость.
– Я не подойду ближе, а если вы сделаете хотя бы шаг ко мне, то я мгновенно скроюсь от вас, - нарушила девушка молчание.
Ингвар говорить всё ещё не мог. В нем бунтовали разум, тело и душа. Что происходит, почему он так реагирует, есть ли этому объяснение... неважно. Главное она близко, улыбнулась ему, больше не боится, так пусть шагнёт ближе, говорит что-то, какой у неё приятный голос. Что говорит? Надо слушать, нельзя напугать, чтобы боялась, как раньше.
– Вы молчите? Вы хоть слушаете меня?
– склонив голову набок и мягко улыбаясь, спросила леди.
– Я...
– вместо голоса какое-то карканье. Он кивнул.
– Вы хотите пить?
Опять кивнул. Она примет его за идиота.
– Ларс, - чуть громче крикнула девушка, - у тебя есть вода или любое питьё?
Послышался шорох приближающихся шагов. Внутрь зашёл северянин, стоящий у входа.
– Есть леди, ему что ли надо, - ехидно улыбаясь моментально оценивая обстановку, спросил воин.
Леди кивнула.
– Держи, болезный, - пошутил Ларс.
Ингвар приник к бурдюку, словно умирающий от обезвоживания.
– Ну ладно, - забирая бурдюк от утолившего жажду командира, произнес воин, - пойду я?
– Да, спасибо.
Мужчина только хмыкнул и весело скалясь, вышел.
– Вы хотели мне что-то рассказать?
– попыталась помочь начать разговор графиня.
– Да, миледи.
"Надо же, миледи!", отметила Ксения. Так её называли только свои жители, подразумевая "моя леди".
Мужчина сделал шаг вперёд, и девушка, как кошка отскочила назад на пару шагов.
– Я предупреждала вас, - сдвинув брови, напугавшись, произнесла она.
– Что? Я не помню, - смутившись, буркнул расстроенный северянин.
– Не подходите ко мне ближе, если хотите, чтобы я с вами общалась сейчас, - строго повторила она.
– Хорошо, но... да, я понял.
– Говорите же, зачем тянете время?
– уже с тревогой начала спрашивать леди.
– Я не тяну, я не знаю, как объяснить.
– Если коротко, то сначала, чтобы избежать дополнительных вопросов.
– Сначала?
– мужчина кивнул, - Моя служба закончилась. Из дальних стран я со своими воинами возвращался домой. В вашем городе наместник поручил мне дело, касающееся вас, но это стыдно. Он мне никто, не отец, ни друг, чтобы я для него воевал с женщиной, влезал в политику, выполнял палаческую работу. Особо ему надавить на меня нечем, я был в своём праве отказаться.
Ингвар
– Что же вы замолчали?
– тихо спросила она.
– Я отказался, - будто само собой произнёс он.
"До чего же выразительны у неё глаза!", подумал мужчина.
– Вы спрашиваете, так как же я здесь очутился?
– ухмыльнулся он, видя кивок с её стороны.
– Выходя из кабинета, я столкнулся с очень неприятной личностью. У нас его называют господин Зеро. Настоящего имени никто не знает. Приглашают этого господина для решения щекотливых дел, коим в данное время является ваше. Увидев его, я развернулся и дал своё согласие в участии штурма или диверсии против вашего королевства. Так что миледи, у вас есть время подготовится к визиту того господина или бежать.
– Ох, немного сумбурно, но про опасность я поняла. А вот про вас не очень, - сосредоточившись, Ксения пыталась сообразить, что происходит.
– Со мной всё как раз просто, - тихо сказал северянин, - а вот, что ожидать от Зеро не ясно.
– Господина Зеро мы обсудим потом. Давайте про вас, - настояла леди.
– Зачем вы всё-таки согласились? Вы могли отказаться и ехать домой. Вы могли потихоньку навестить наши края и оставить предупреждение. В конце концов, можно было написать анонимку. Но вы подставили себя перед всей Империей.
– Разве непонятно? Женщины за версту чуют такие вещи, - с трудом выдавил из себя слова о своих чувствах.
Ксения вздохнула.
– Вы простите меня, герр Ингвар за мою глупость. От того, как мы поговорим сейчас, зависят жизни людей. Вам тяжело и неловко говорить о личном. Мне ещё сложнее понять о недоговоренном. Давайте я поделюсь с вами сокровенным, может вам легче будет говорить дальше.
Снова вздохнув, собираясь с мыслями, продолжила женщина.
– Двадцать с лишним лет назад мне говорили о любви. Красивое чувство захватило меня, я вышла замуж, родила двух детишек, чтобы вскоре узнать, что меня, конечно, ценят, но к любви это чувство не имеет отношения. Спустя десяток лет, пришли вы, я имею в виду северян и будучи в бегах, боясь за свою жизнь, за жизнь детей...
Мужчина хотел прервать девушку, но она остановила его жестом руки, подождать.
... можно сказать в гОре мы встретились с герром Лейфом. Вы, наверное, знаете, что какое-то время он был в опале?
– Тогда не знал, недавно услышал.
– Так вот, мы вместе выживали. Сильный, надёжный, ответственный... в него не возможно было не влюбиться. Даже в тяжелое время хотелось жить, не существовать, а любить, быть любимой. Он проявил достаточно терпения и такта, чтобы я смогла ему довериться, дать волю своим чувствам. Не поверите, но наша связь длилась всего один вечер, на утро, герр Лейф помахал мне ручкой. Впрочем, сплетни об этом витают повсюду. К чему я делюсь с вами историей своей жизни? Я верила мужчинам, произносящим слова "люблю", и ошибалась. Вы можете сказать, "сердце подскажет" или ещё подобную банальность, но я больше не доверяю в первую очередь себе. Я вам открыто говорю, что от моей доверчивости зависят жизни моих близких, людей, поверивших в меня, поэтому, вы можете хоть вырезать себе сердце на моих глазах, это ничего не изменит, пока Лукиан, Александр или другие уважаемые мной люди мне не скажут: