Кому я должен? Часть 1
Шрифт:
Из этого описания можно подумать о некой его брезгливости не только к физическому труду, но и к помойке в целом. Но это было не так. Еще одним развлечением детства было есть зубную пасту, выдавливая остатки из найденных на помойке тюбиков. Конечно, хоть мы и были из бедных семей, мы отнюдь не голодали, и природу этого явления я объяснить не могу, поскольку и вкус зубных паст тогда был неподдельно противным. Сложностей с поиском выброшенных тюбиков из-под зубной пасты обычно не возникало, посему в этом деле, как мне тогда казалось, Саша С. преуспел гораздо больше остальных. Когда другие дети ковыряли палками мусор в поисках игрушек или просто прикольных вещей, стараясь углубиться как можно дальше, Саша С. ловко скручивал крышки с тюбиков, клал тюбики на землю (или что там было под ногами), нажимал ногой на тюбик или даже прыгал на нем одной ногой, поднимал и слизывал выдавленное.
Позже, через пару лет,
Лет в четырнадцать мы уже стали встречаться в каких-то сомнительных компаниях, где курили уже не листья деревьев. Я не был приверженцем подобного времяпровождения, поэтому в этот период мы несколько потеряли друг друга из виду. Не то чтобы я чего-то или кого-то чурался (среда обитания, взрастившая меня, безусловно, оказывала на меня определенное давление, поэтому достаточно рано я попробовал алкоголь и иногда курил дешевые сигареты без фильтра), просто меня удручал сам факт бесцельного просиживания и никчемных разговоров. Алкоголь в компаниях был совсем не всегда, поэтому обычно компании просто сидели на задворках какого-нибудь старого дома или в подъезде дома в холодное время года. Разговоры были совсем не высокоинтеллектуальными и сводились чаще к вымышленным историям о драках или успешных встречах с девушками. Кроме этого, Сашу С., который был на год младше и, соответственно, учился на класс ниже, почему-то выгнали из школы, и он ходил на другой конец города в другую школу. Я толком так и не понял, почему его выгнали, может быть, ему было неинтересно. Поэтому встречались мы все реже, разве что на каких-нибудь масштабных драках район на район, где собирались обычно все подростки.
Несмотря на невзрачную среду обитания, заложенный природой интеллект позволил нам обоим закончить школу, каждый свою, и поступить в университет, который находился в областном центре на расстоянии семидесяти километров от нашего городка. Я, соответственно, уехал на один год раньше, поскольку был старше него, и, пожалуй что, в этот год мы с ним практически не встречались. Университет был достаточно убог и беден даже по тогдашнему моему пониманию, но это был, наверное, единственный на тот момент университет в нашей области, не считая педагогического, а уехать учиться в другую область не позволяло материальное положение.
Ну что сказать, отдаленность, хоть и небольшая, от родительского дома и самостоятельная жизнь первично действовали на всех одинаково: все студенты, покинувши отчий дом, теряли голову и черпали новое вдохновение для жизни. А вот дальше уже шла разница, поскольку вдохновение все черпали из разных источников, как, собственно, и реализовывали свое вдохновение все по-своему. В основной массе все было достаточно банально, мало кто вдохновлялся учебой, особенно на первом курсе, а вдохновение обычно черпалось из спиртного, и в это же спиртное вдохновение возвращалось. Получался некий замкнутый круг, внешне напоминавший беспробудную пьянку. Но только ухищренный особой мудростью мозг мог видеть в этом перерождение вдохновения из одной стадии в другую. Не так часто, но все же проскакивала и тема легких наркотиков. Я далеко не специалист, но, насколько мог ориентироваться в ценах, рядовой студент не мог позволить себе принимать наркотики по материальному положению. Поэтому внешне это выглядело так же, как я в детстве курил листья деревьев: марихуана (или что там было на самом деле) курилась студентами с очень важным видом, потом неумело и театрально имитировался «приход». Эту тему я отверг для себя сразу и навсегда.
Но то все, как я говорил, основная масса, к коей я, естественно, не относил себя и иногда Сашу С. Во что мы могли выплеснуть свое первое вдохновение, учась непонятно чему в техническом вузе? Конечно, в поэзию. Это нас не объединяло, не разъединяло, это вообще, пожалуй, никак не влияло на наши отношения. Просто мы писали стихи. Каждый свои. Я любил потом свои стихи читать девушкам, что, безусловно, давало мне некоторое преимущество в отношениях и позволяло рассчитывать на большее. Хотя, если уж отвлекся, совсем не всегда девушки воспринимали мои стихи и хотели их слушать, а читать мне их хотелось.
Выход пришел сам собой: мы стали читать стихи друг другу. Как оказалось, стихи было не только интересно читать, но и слушать. Этот момент, безусловно, сблизил нас на какое-то время. Мы встречались, напивались дешевыми спиртными напитками, не имея абсолютно никакого вкуса или предпочтения, а руководствуясь только ценой, после чего от одного звучало сокровенное: «Ну, есть что-то новенькое». И так начинался наш вечер поэзии. Иногда, конечно, этому еще предшествовала небольшая «ломка» со стороны каждого из нас: что, дескать, материал совсем сырой, вот-вот в трамвае на салфетке написал. Обычно это лечилось еще дозой спиртного, после чего уже рифма просто сотрясала стены какой-нибудь дешевой забегаловки, или же насекомые центрального парка замирали в восторге, позабыв о своих подлых намерениях. И я действительно получал удовольствие от таких встреч. Более того, если для студенток младших курсов достаточно было иметь в арсенале парочку сопливых стихов про любовь, что, естественно, не способствовало прогрессу в творчестве, то встретиться с Сашей С., не имея в активе парочку новых мощных произведений, было невозможно. И тогда я брался за перо! (Блин, как звучит! Даже не буду редактировать.) Я переносил встречу под любыми предлогами, если у меня не было новых стихов, и заставлял себя что-то сочинять.
Я просто сочинял, совсем не озадачиваясь последующей сохранностью написанного, и зачастую просто выкидывал рукописи, поскольку это не имело особого значения: Саша С. это уже слышал, повторно читать было моветоном, а, кроме него, моим творчеством никто так и не заинтересовался. Хотя не совсем так. Позднее, когда я, наверное, уже ничего не писал, моими стихами неподдельно заинтересовалась одна девушка, впоследствии ставшая моей женой (а может, она этим меня и подкупила?). Я позволил ей тогда поковыряться в моем ящике, откуда она взяла кучу листочков бумаги с написанными корявым почерком стихами. Конечно, это была небольшая часть от реально написанного и утерянного. Она их так и хранила, и уже через много, много лет из этой кучи бумаги она отобрала небольшую часть по цензурным и этическим соображениям и издала мой сборник стихов на сто сорок страниц.
Это я не хвалюсь вовсе, а всего лишь пытаюсь передать реальный масштаб наших скромных поэтических встреч. Это было мощно и по-настоящему вдохновенно! Я не берусь оценивать свое творчество, потому как абсолютно не компетентен в этом. Да и как в принципе можно оценить поэзию? Это как женщина. Истинная красота рождается индивидуальностью, которую способен заметить и оценить совсем не каждый мужчина, а только особый и столь же индивидуальный. Так и рождаются браки. Точнее, так они реализуются, а рождаются они на небе. Нет, ну есть, конечно, некие стандарты (светлые волосы, голубые глаза, фигура девяносто шестьдесят девяносто), но то, что нравится всем, – это уже попса и проституция. И уж точно такие браки или отношения не могут рождаться на небе, оттого и длятся совсем недолго. Наши с Сашей С. стихи были не попсой, хотя зачастую он и старался тогда что-нибудь написать на широкую публику. А потому и оценок здесь не может быть в принципе. Стихи понравились моей жене, я достаточно ее знаю и уверен, что это не лесть, а значит, я не зря все это делал, для меня ее высшей оценки вполне достаточно.
Пожалуй, это был период наших самых тесных взаимоотношений с Сашей С. Причиной тому не только наши схожие интересы в творчестве, и не стоит думать, что мы, как одержимые, только и делали, что сочиняли стихи и читали их друг другу. Мы были обычными студентами, достаточно спокойно относившимися к учебе на первых курсах, а потому имевшими достаточно много свободного времени и жаждущими свободы, любви и приключений. Свободы было чересчур много, и это многих погубило: в дальнейшем они вместо продолжения учебы внезапно оказались в армии. В любви я всегда был слишком привередливым, а порой и просто брезгливым. Сашу С., как мне тогда казалось, тоже не устраивали классические взаимоотношения, и его оригинальность не позволяла быть достаточно любвеобильным. Что же до приключений, то они были всегда. Ну или почти всегда, пусть и безобидные, без тяжелых травматических последствий («Что же это за приключения?!» – может кто-нибудь возразить мне), но они были.