Кому же достанется кровать?
Шрифт:
– Это правда? – спокойно спросил Джеймс.
– Что – правда? Тебя интересует все? Или какая-то часть? – Она покачала головой. – Какая разница, что я отвечу? Разве ты мне поверишь?
– А у меня есть причина не верить?
Кейтлин напряглась.
– В вечер нашей первой встречи ты бог знает что обо мне подумал.
– Я был уставшим, очень уставшим. Голова совсем не работала. Не ты была причиной того, что я так решил.
– Людям свойственно в первую очередь думать о плохом.
– Работа приучила
– Да? И что же обо мне говорят мои поступки?
Он смотрел ей прямо в глаза и радовался, что она не может заглянуть в его душу.
– Они говорят, что тебе было очень больно. Ты сбежала, чтобы зализать раны в одиночестве. Но тебя так и подмывает вернуться, значит, ты уверена в себе. У тебя есть гордость, и ты любишь свою работу. Хочешь делать ее хорошо. Ты не была готова справиться со сложной ситуацией и настойчиво искала пути для побега, но хочешь вернуться и добиться успеха.
Кейтлин подняла голову и заморгала.
– Если бы в этой статье писали правду, ты бы так себя не вела.
В ее голубых глазах появился свет. Он явственно ощутил, как она хочет ему поверить, но ей мешает страх. И тоска. А вместе с ней и неуверенность.
– Я никогда не была беременна. Никогда.
– Так почему они об этом пишут?
Она пожала плечами.
– Журналисты любят поднимать бурю. Да и Доминику это было на руку. Он выглядит несчастным пострадавшим от выходок стервы. Толпе нужны негодяи. Обществу необходимо кого-то ненавидеть.
– Все, что здесь написано, ложь? – спросил Джеймс. – То, что ты напилась на шестнадцатилетие и тебя стошнило на ассистента? Ты настаивала, чтобы у тебя первой была возможность выбирать костюмы, и закрутила роман с актером, игравшим в сериале твоего учителя?
– Дело в том, что это правда.
Джеймс невольно рассмеялся:
– Ну Кейтлин!
– А костюмы я просила показывать мне первой потому, что они все были разные, требовалось подобрать сочетающиеся друг с другом. Я была молода и глупа. Поэтому и допустила много ошибок. Послушай, ты веришь, что девушка шестнадцати лет могла соблазнить взрослого мужчину? Слава богу, он не был женат. Тогда бы меня уничтожили.
– На самом деле это он тебя соблазнил.
– Честно? Я была легкой добычей, а он знал, как обращаться с женщинами.
– Где же был твой отец?
Щеки ее вспыхнули, на лице появилось удивление.
– Внимание, сцена с отцом. – Она рассмеялась. – Самое ужасное, что сценаристы верили слухам и включали похожие ситуации в сериал. У моей героини-школьницы был роман с учителем.
На самом деле это не смешно.
– И твой отец не воспротивился такому сценарию?
– Мой отец всегда был больше моим менеджером, чем отцом. А сейчас мне
И поэтому она осталась без отца? Джеймс не представлял, что сказать, чтобы как-то ее подбодрить.
– Ты мне веришь? – спросила Кейтлин.
– А не должен?
– Репутация вещь опасная. Грязь прилипает к человеку навсегда.
– А ты пыталась бороться? Пыталась опровергнуть все, что строчили эти писаки?
– Какой в этом смысл? Люди говорят, нет дыма без огня.
– Нет. Порой это всего лишь дым.
Ее взгляд блуждал по комнате, словно она вспоминала длинный список грехов прошлого.
– Знаешь, с алкоголем я действительно иногда перебирала, но наркотиками никогда не баловалась. И попыток суицида у меня не было.
Она коснулась экрана и прокрутила на несколько страниц назад.
– Смотри. По сравнению с тем, что пишут обо мне, откровения о твоих сексуальных подвигах кажутся ерундой.
Она перевела взгляд на Джеймса. Он разглядывал снимок. Кажется, он его ненавидит, как и свой имидж героя. Ведь в обычной жизни он ему не соответствует. Не мог быть героем. Да, правда об этом человеке, наверное, никогда не появится на просторах Интернета.
Кейтлин посмотрела на шрам на его щеке.
– Было очень больно? – спросила она и, смутившись, прикрыла рот ладонью. – Прости. Тебя, должно быть, постоянно об этом спрашивают.
– На самом деле все серьезнее, чем на самом деле. – Он повернулся к ней, и в глазах неожиданно для нее мелькнуло любопытство. – Некоторые женщины буквально очарованы этим шрамом. Так и мечтают прикоснуться к нему губами, будто их поцелуи целительны.
– И от поцелуев тебе действительно становится лучше?
Джеймс хмыкнул:
– На самом деле я не чувствую прикосновений. И уж, конечно, это не заводит.
– Понятно. Не буду целовать тебя в эту щеку.
Их взгляды встретились. Джеймс пробежал кончиками пальцев по шраму.
– Для женщин этот шрам символ того, чего не существует. Я не герой.
– Неправда. Ты хороший.
– С чего ты взяла? Прочитала об этом в статье?
– Об этом говорят твои поступки. Ты смог остановиться утром, отказался получить то, чего очень желал. Скажи, это так стыдно – хотеть меня?
Джеймс нахмурился.
– Я старался поступить так, как будет правильно. Для тебя.
– Кто сказал, что мне хочется поступать правильно? Я ведь плохая девочка и всегда поступаю наоборот.
– Я не говорю, что это неправильно. Просто у тебя были проблемы, и я не хочу усложнять тебе жизнь. Теперь-то я в этом уверен.
– Ты решил таким образом защитить меня? Я сама о себе позабочусь.
– Разумеется.
Он старался не замечать ее раздражения.
– Да, мне пришлось немало пережить, разве это не повод совершить нечто декадентское?