Конан и алтарь победы
Шрифт:
«Не доверяй тому, чего нет…»
— Я знаю, варвар, ты мне не веришь, хоть я и неоднократно… Ладно, не будем мелочиться. Я подумаю, как убедить вас. Как доказать. Подождите, посидите минутку тихо.— Ловар закрыл глаза и погрузился в раздумья.
Остальным ничего не оставалось, как только выжидать. Тем более что каждому было над чем поразмыслить.
Действительно, несмотря на то что без помощи Ловара они вряд ли добрались бы до этих мест, Конан по-прежнему не мог довериться ему полностью…
— Варвар,— чародей открыл глаза,— в
— А ты сам? Не можешь?
— Я…— Ловар печально усмехнулся. Конан задал самый правильный вопрос, и он не мог ему соврать.— Моя воля в параличе. Поэтому я долго не мог проснуться. И не проснулся бы. Спасибо Ки-шон, знакомой с целительным искусством своей далекой родины, которое поистине сродни колдовству. Действующие на нас чары убийственнее всего для меня, чародея. Если сейчас я что-либо противопоставлю Силе, то сразу погружусь в забытье. Возможно, навечно.
— Опять это колдовское дерьмо! Когда умрет последний колдун, это будет самый счастливый день в моей жизни!..— взорвался Конан.— Ладно. Сделаю, как говоришь.
— Только не наноси удара без веры. Только когда увидишь перед собой — повторяю, хоть на полмига! — пустоту. Только тогда…
Киммериец поднялся с подушек, вытащил меч. Провел по лезвию пальцем. Подошел к колонне. Отвел меч назад. Замер. Спутники наблюдали за ним, боясь даже вздохнуть. Конан зажмурился. Открыл глаза. Черты лица его будто заострились. Затуманились небесного цвета глаза. Что он сейчас видел перед собой?
Конан был неподвижен, как изваяние. Изваяние полубога, готовящегося нанести удар.
Но вот в воздухе сверкнул металл. И меч оказался по ту сторону оставшейся невредимой колонны.
— Уф-ф…— Ловар обмяк и устало откинулся назад.— Ты все-таки сумел…
Варвар удивленно осматривал меч и колонну.
— Силы небесные! Кром! Обман!
Меч Конана снова взлетел вверх и обрушился на стол, но прошел сквозь него так же, как сквозь колонну, затем просвистел совсем низко над столом, но блюда и кувшины даже не звякнули. Луара заплакала в голос. Омигус подавленно молчал, Ки-шон сидела, прижавшись к нему, устремив незрячий взгляд в никуда.
— Придется уходить отсюда,— спокойно, будто ничего не случилось, продолжал Ловар.— Хоть и тяжело. Но ты знаешь, варвар, я бы посоветовал тебе попить этой водички. Да и сам напьюсь. Пусть лучше обманное утоление жажды, чем никакого. На какое-то время это принесет успокоение. Хоть и фальшивое….
— Что ж, тогда я охотнее выпью фальшивого вина, колдун… Скажи, кто создал все это, кто управляет, как ты
— Не знаю, варвар. Если б знал…
Когда они, пройдя по пустым улицам, мимо домов, дворцов и храмов, мимо садов и фонтанов, вышли за открытые настежь ворота и, удалившись шагов на сто, оглянулись, то увидели, как, дрожа, тают в воздухе очертания городских стен, пропадают башни, делаются прозрачными и растворяются в колеблющемся мареве шпили и крыши. И скоро города-призрака не стало.
Глава пятнадцатая
Они все шли и шли. Конан нес Луару на руках. Пройдя шагов пятьсот, он бессильно опускался на песок. Ждал, пока их догонят Омигус и Ки-шон, помогающие друг другу, и то и дело падающий, но снова поднимающийся на ноги Ловар. Время перестало существовать.
Оставалось лишь ощущение последних выбираемых остатков жизни. Перед слепнущими глазами плыли желтые и красные круги. Рот и горло раздирала такая сухость, что даже было больно дышать. А главное, убывало желание сопротивляться, бороться за жизнь…
Темно-зеленая полоса вошла в их желто-красный кошмар, и они не сразу поняли, что она означает. А когда поняли, то не сразу поверили, что это не новое наваждение, подстерегающее их. А когда добрались, уже почти ползком, и припали, тогда только и осознали: ужасы пустыни остались позади.
Ибо пустыня обрывалась болотом, тянущимся в обе стороны насколько хватало глаз. За ним, лигах в двух, за грядой невысоких холмов угадывалась морская синева.
Пресная болотная жижа, несмотря на запах гнили и зеленоватый цвет, была для них вкуснее всех вин на свете. Омовение ею казалось несравненно блаженнее купания в мраморных бассейнах или горных реках. Жизнь возвращалась в их тела, а вера и надежда — в их души.
Захотелось есть. Выпотрошив сумки, путешественники обнаружили засохшие остатки мяса. Собрались в кружок, ели, размачивая пищу в воде. Еды едва хватило, чтобы притупить проснувшийся голод.
— Что дальше? — спросил Ловар у Конана.
— Непроходимых болот нет,— ответил киммериец.— Но сперва вволю отдохнем.
Они шли вдоль болота, растянувшись цепочкой, в поисках подходящего для перехода места, где полоса, разделяющая море и пустыню, была бы поуже.
День клонился к вечеру.
— Подождите! — вдруг призвал путников Ловар.
Те выжидающе повернули головы.
— Мне кажется,— сказал чародей,— в этом месте действие Силы немного слабее. Силу я чувствую постоянно. Сейчас вроде бы давление стало меньше.