Конан и честь империи
Шрифт:
– Всенепременно, – согласился оборотень. – Или Ваше величество всерьез желает, чтобы Пограничье и далее прозябало на своей отдаленной окраине?
– Похоже, я становлюсь всего лишь этим, как его… постаментом для собственного имени, – скривившись, заключил правитель Аквилонии. – Легенда при жизни, светлейший король, пример для юношества, сокрушитель чудовищ! – желчно перечислил он. – Разве этого я хотел? И, что самое досадное – молву не переспорить. Разве что издать указ, в котором будет прописано: в жизни Конана из клана Канах имели место такие-то и такие-то события,
– Имей в виду: такой поступок в скором времени обернется нравоучительным сказанием о невиданной скромности героя, столь прославленного, что ему не требовалось лишний раз приукрашивать свои деяния, – с едким смешком предостерег Эртель. – Ладно, суть я уловил. Конан Киммериец пал под тяжестью преданий о себе самом. Его одолевает тоска по вольному и веселому прошлому, когда в него не тыкали пальцами на улицах и не возводили в его честь памятники на городских площадях. Сочувствую, однако ничем помочь не могу. У меня, знаешь ли, своих забот хватает…
– Зато у меня их нет! – перебил варвар, не очень-то прислушиваясь к речам друга и следуя за собственной прихотливой мыслью. – Нет, можешь себе представить?! Кажется, мне досталось все, о чем только можно мечтать. Королевская власть. Верные соратники, которые не предадут в решающий момент. Мудрая красавица, ставшая моей женой, и наши дети… Много чего можно перечислить, и все это в последнее время словно ускользает из рук. Не из-за происков заговорщиков, не из-за моего пренебрежения делами, не стараниями Королевского Совета или хитроумного Пуантенца – просто утекает сквозь пальцы, как вода или песок.
– Будто отпущенное тебе время подходит к концу, – внезапно дрогнувшим голосом завершил фразу Эртель. – Года за два до своей кончины дядюшка тоже вел подобные разговоры… Эй, а ну-ка брось! Ты ведь не собираешься помереть прямо сейчас, бросив Аквилонию и всех нас на произвол судьбы, точнее – на твоего наследника? Признаться, мне не по душе такие шутки!
– Когда-нибудь мы все отправимся по тому пути, который один Нергал ведает, где заканчивается, – философически заметил Лев Аквилонии и потянулся к кружке, но отпить не успел – дверь беззвучно открылась, пропуская высокую темноволосую женщину. Та ничуть не удивилась, обнаружив в комнате двух полуночников, но удовлетворенно кивнула:
– Вот вы где. А я во двор выглянула – гроза вроде стихает, и льет уже поменьше.
– Самой-то зачем ходить? – недовольно буркнул Конан. – Отправила бы какого-нибудь бездельника…
– Бездельники заняты – я доверила им развлекать наших отпрысков и их друзей, никак не желающих угомониться, – Зенобия, королева Аквилонская, подвинула к себе наполненную, да так и оставшуюся нетронутой кружку, непринужденно отхлебнула глоток и внимательно оглядела примолкших мужчин: – Дети чрезвычайно довольны новым приключением, чего нельзя сказать о вас. Эрт, тебе еще не поведали о нашем пребывании в Кюртене?
– А что там стряслось? – полюбопытствовал король Пограничья.
– Молодежь отыскала где-то бродячего сказителя и притащила его на постоялый двор, решив, что нашим величествам недостает простых народных развлечений, –
– Они поверили каждому слову дряхлого болтуна! – негодующе рыкнул Конан. – Сидели, развесив уши и разинув рты, пока он плел сущую чепуху! Или ты, – он обличающе ткнул пальцем в супругу, – будешь уверять, якобы тебя в самом деле похищал злобный колдун и ради твоего спасения я таскался куда-то на край света, попутно свергая тиранов и рубя головы пучеглазым демонам?
– О, я твердо уверена: коли меня украдут – ты на радостях закатишь праздник, – отпарировала Зенобия. – Какая разница, правда это или нет? Людям нравятся подобные истории. Для них не имеет значения, сколько в них вымысла, а сколько – истины.
– Не пойму, отчего тебя вдруг стали беспокоить подобные глупости? – поддержал аквилонку Эртель. – Выдумывают байки и пусть себе выдумывают. К примеру, мне ужасно обидно, что про меня до сих пор не сложили самой простенькой истории. А я так стараюсь, даже вон в друзья тебе набился!
– Непременно сложат, – Дженна снисходительно взъерошила светлую шевелюру оборотня, и тот немедля состроил чрезвычайно довольную физиономию. – Идемте-ка лучше спать. Успеем еще надоесть друг другу жалобами на жизнь, мы ведь намерены провести у вас целое лето.
… Проводив гостей, Эртель выглянул на крыльцо. Гроза и в самом деле стихала, уходя куда-то в направлении Граскаальских гор, а дождь, как это всегда бывает, стал рассеянным и мелким. Молодой человек втянул пахнущий влажным лесом и свежей травой воздух, на миг став похожим на настороженного зверя, выбравшегося из норы. Вроде бы ровным счетом ничего необычного или тревожащего, разве что откуда-то прилетает еле различимый, кисловатый запах напуганного животного. Должно быть, поблизости от хутора пережидает ливень олений табунок.
– Совершенно не о чем беспокоиться, – вслух произнес Эртель Эклинг, зевнул и скрылся в доме.
Мокрые деревца на околице хутора вздрогнули, осыпав тяжелыми каплями существо, неотрывно вглядывавшееся в кучку приземистых строений. Зверь, по очертаниям похожий на волка – если только земля порождает волков, чей рост в холке приближается к высоте некрупной лошади – сторожко попятился, словно увидел все, что его занимало. Отойдя на десяток шагов вглубь леса, волк какое-то время просто стоял, раздумывая, а его силуэт словно бы таял, сливаясь с ночной темнотой и поднимавшимися испарениями. Еще пара ударов сердца, и животное окончательно пропало, не оставив после себя даже примятых растений и следов.