Конан и ритуал Луны
Шрифт:
— А хозяин этой таверны, — продолжал Хепат, — по-моему, не совсем человек…
Конан невольно бросил взгляд на коренастого, толстого человека (человека?), распекающего слугу за нерасторопность. Отвесив парню пару оплеух, он повернулся, и Конан заметил его острые уши, слишком маленький для человека нос, чересчур раскосые глаза…
— Кто же он?
— Трудно сказать, — гном изучающе прищурился, — тут, под землей, встречаются разные гибриды… Я однажды видел, правда, мельком, змею с лицом человека!
— А, может, гнома? — усмехнулся Конан
— Что — гнома? —
— Может, змея была с лицом гнома, а не человека, — терпеливо пояснил Конан. — Ты не заменил — была ли у нее борода?
Хепат обиделся и промолчал, утопив нос в кружке. Гномы за соседним столом затянули веселую песню. Слуги едва успевали подносить им кувшины с элем.
Обида Хепата скоро прошла, и он, подперев кулаком отросшую бороду, продолжил:
— А однажды я забрел в незнакомые пещеры и наткнулся на странную тварь. Помесь медведя, оленя… мохнатый… с рогами… Или вот… в одной пещеры жил…
Конан допил кувшин, заказал еще и мрачно посмотрел на пьяного товарища.
— Гибриды, ящерицы, рога у медведя!.. За этот обед мы еще заплатим. А за следующий?..
Хепат поерзал на скамье, будто сел на гвоздь, и незаметно, чтобы не обидеть хозяев, попытался устроиться поудобнее.
— Я клянусь, что найду дорогу в царство Вармина… — торжественно начал он.
— Помнится, ты и раньше так говорил! А древние толковали тебе, что откроется потайной лаз…
— Ну, кто же знал, что ты устроишь такой обвал?! — слово «такой» гном произнес с нажимом и некоторым страхом. — Если там и был лаз, ты завалил его.
Конан вспомнил, как они, следуя указаниям древних, искали нужный камень, извлечение которого из стены привело бы к небольшому обвалу. Именно так нужно было перекрыть вход в подземную страну «живущих рядом». Может, он вынул не тот камень? Или время подточило этот древний тоннель, эту ловушку, и она сработала не так, как надо? Во всяком случае, обвал получился такой, что они едва успели унести ноги.
После чего несколько дней блуждали в лабиринтах тоннелей, пока, наконец, неожиданно не вышли к этому «перекрестку подземных дорог» — просторной пещере, в стенах которой были выдолблены небольшие уютные норы — жилища, склады продовольствия, таверны. Народ на этом «перекрестке» хоть и не толпился, но…
Чаще всего встречались важные, молчаливые гномы. Иногда из тоннелей выходили целые процессии, степенно шествовали мимо Конана и Хепата и, не удостоив их взглядом, скрывались в одном из проходов…
А когда друзья заглянули в одну из рукотворных пещер, откуда доносились веселые голоса, они буквально остолбенели от неожиданности. Конану показалось, что он очутился в одной из харчевен на окраине Шадизара. Хепат же вспомнил старые времена, когда был жив владыка Вармин, и гномы частенько собирались выпить за его здоровье в таких же небольших уютных пещерах.
В таверне моментально стихли разговоры, когда у входа возникли два новых посетителя — великан с длинным мечом и гном с острыми, пытливыми глазками. Подбежавший хозяин усадил гостей за стол, и постепенно на них перестали обращать внимание.
— Я спрашивал гномов, — Хепат кивнул на сородичей,
— Что?
— Ну… они советовали не ходить туда… Там… Словом, они слышали, что всеми сокровищами теперь завладел…
— Дракон? — с интересом спросил Конан
— Вроде, нет… Они не знают… но тот, кто там поселился, так страшен…
— Что от его взгляда сходят с ума и люди, и гномы?
— Откуда ты знаешь?! — ужаснулся Хепат. — Значит, ты тоже слышал?..
— Я много чего слышал, — усмехнулся Конан, — чаще всего, это были просто сказки.
Гном покачал головой. Он тоже слышал разные страшные сказки. Их так любили рассказывать его братья… Но в сказках все было ясно. Если даже вначале рассказа и таилась некая загадка — в конце она обязательно разъяснялась. Сказки рассказывали о драконах, циклопах, колдунах… О битвах с известными врагами… А тут — безымянный ужас… Сходят с ума… Нет, это не сказка! Но разве убедишь в этом Конана?!
А, кроме того, он, Хепат, последний из клана… он ведь обещал… А обещание надо выполнять, даже если придется расстаться со здравым рассудком. Впрочем, кажется, испытания начнутся прямо сейчас…
Хепат заметил, что один из пятерых бродяг, давно косившихся на Конана, покачиваясь, идет к их столу. Мутные глаза незнакомца явно не предвещали дружеской беседы. Бродяга начал без обиняков:
— Слушай, приятель, ты мне не нравишься. Так что лучше…
Конан, продолжая сидеть, махнул рукой, и парень отлетел на несколько шагов. Он имел несчастье опрокинуть головой тяжелую скамейку, и поэтому остался недвижим даже после того, как слуги поставили скамью на место. Вскочили остальные четверо. С самой грязной бранью, которую только смогли измыслить их затуманенные алкоголем головы, он надвинулись на Конана.
Хепат заметил, что ни один из них не прикоснулся ни к мечу, ни к кинжалу. Очевидно, узрев длинный меч противника, они предпочли рукопашную. А может быть, по каким-то причинам, здесь не принято убивать? Хепат задумался о возможных причинах, но так ничего и не надумал. Освежившись несколькими глотками вина, он вспомнил, что запрещено обнажать оружие только в храме, — но это славное место, где они так весело проводили время, никак не походило на святилище.
К этому времени сквернословы приблизились и один был настолько невежлив, что выбил кружку из рук Конана. Хепат хихикнул. Самоубийцы!.. Он приказал слуге принести новую кружку, но его никто не услышал. Поднялся шум.
Конан в гневе вскочил, забыв пригнуть голову… Окончательно рассвирепев, он двинулся на противника…
Потягивая вино, Хепат с интересом наблюдал, как летают по таверне невежливые бродяги. Самое интересное было в том, что пиршество, в общем, продолжалось. Иногда, конечно, случалось, что очередной сквернослов, прилетев в самый дальний конец пещеры, невзначай опрокидывал уставленный кувшинами стол, но слуги быстро наводили порядок, и трапеза продолжалась. Оружия никто так и не обнажил, и это особенно понравилось гному.