Конан и Слуга Золота
Шрифт:
Уж в чём-чем, а в том, что эти двое не сбегут, Боташ был точно уверен.
***
Хаттаф медленно плыл по широкой и спокойной реке.
Ему было так легко и приятно. Как, наверное, никогда в жизни…
Как хорошо просто плыть, лёжа на спине, и отдавшись на волю могучего спокойного потока, глядеть в высокое голубое небо, ощущая, как ласковые лучи солнца касаются лица и тела – совсем, как в детстве. Когда в редкие свободные минуты он лежал на поросшей мягкой травкой глинобитной крыше их сакли летом
Он был счастлив. Почти.
Потому что снизу кто-то всё время дёргал и щипал его многострадальное уставшее тело… Кто же это?.. Наверное, рыбы?
Да, это они, паршивки, будь они неладны – больше некому… Но им не удастся. Не удастся утащить его вниз, на дно, в пучину мрака и холода. В бездну забвения. В царство смерти… Нет, он будет вечно плыть и плыть вниз, по течению. И наслаждаться теплом и покоем… Как здесь хорошо… И почти совсем тихо…
– … нет! – чей-то еле слышимый писк где-то на самом краю сознания. – Он слишком ослаб от потери крови! Даже с бульоном – не раньше, чем через два-три дня, ваше величество!
– Вот чёрт! – снова сердитый писк. Комары там, что ли, летают над ним? – Неграл его раздери! Это слишком поздно! Я не могу ждать. Ладно. Тогда ступай к этим двоим. И помни – они нужны мне живыми и по возможности здоровыми! Потому что… в случае чего… Казнить-то можно в любом состоянии. А вот использовать… Поэтому сейчас: я сказал – здоровыми!
– Слушаю, и повинуюсь, мой повелитель! Всё, что в моих силах, и свыше, будет сделано, только бы ваше величество было довольно!
– Хорошо, хорошо… Ступай!
***
– … всех! Кто тебя просил это делать?! – возмущение султана было так велико, что брызги слюны так и летели изо рта. – Кто?!
– Да никто, ваше величество! Говорю же, я просто искал свою женщину, и открывал все запертые двери и решётки! Откуда же я мог знать про этих арестантов? А что, они снова взялись за грабежи и убийства? – Конан не удержался, чтобы не сыронизировать, но был так серьёзен, что Боташ сдержался.
– Нет!
– он фыркнул, посопел. Затем рассмеялся, – Нет. – Боташ продолжил уже куда спокойней, – Эти задохлики – не грабители и убийцы. Те у меня не сидят без дела – они дробят камни, мостят дороги, добывают руду в… ну, не важно.
А этим, – он снова засопел, – опасно было давать… э-э… общаться с честными уголовниками! Они… могли позасорить их пустые мозги разной глупой ерундой: обо мне, о нашем государстве, о позорной дани Аргосу… О терпимости. Ну, к другим религигиям, цвету кожи, ну, и вообще… обо всём таком. Вроде рая на земле – общества всеобщего равенства и торжества закона, какой-то там высшей справедливости, мира…
– А, политические! – догадался Конан, – Да, этих, точно, надо опасаться! Ну, извиняюсь! Я же не знал, кто они такие! Да и запирать их обратно не было времени! – на этот раз султан, о чём-то задумавшийся, вообще пропустил замечание киммерийца мимо ушей, – А что, они все сбежали?
– Да нет, куда им! Разве они могли бы уковылять далеко? Просто моим сардарам и даже барсам пришлось долго собирать этих негодяев по всему подземелью. И всё
Конан от всей души пожелал беднягам удачи и чьей-нибудь помощи – но вряд ли они могли бы получить её от людей Рината. Оставалось надеяться, что они всё же проскочили в промежуток до смены стражников Хаттаф-бека, но после ухода из подвала головорезов-наёмников, страхующих подземелье от «горячо любимых» горцев.
Воцарилось долгое молчание. Султан расхаживал – очевидно, движение помогало ему лучше сосредоточиться – Конан и Каринэ помалкивали, и лишь иногда обмениваясь многозначительными взглядами.
Боташ же просто… тянул время. Решение он уже принял. Просто хотел нагнать на этих двоих страху, и показать, какое великое одолжение он собирается им сделать, и милость – оказать. Впрочем, насчёт страху, как он уже понял, ничего не получится.
Проклятый волосатый дикарь прав – у Боташа появился реальный шанс избавиться навсегда от унизительного рабства и жуткой судьбы… А то уж он было подумал, что придётся терпеть такое всю оставшуюся жизнь, замирая в страхе каждое полнолуние, и думая, как обезопасить себя от происков чёртова властолюбивого проходимца…
Да, с Хаттаф-беком, если подумать, получилось тоже не совсем… неудачно: он ведь не дурак, понимал, что амбициозный сопляк метит рано или поздно занять его – его! – место. Так что десять часов размышлений – сам по себе выдающийся случай для Боташа! – не прошли даром. Решение избавиться от дамоклова меча, живущего в фамильном подземельи, и заодно – готовящего нож за спиной фаворита, и зажить прежней безмятежной жизнью на старости лет, просто напрашивалось само собой.
Боташ прекратил ходьбу. Важно приподнялся на носки, опустился. Фыркнул.
– Пёс с ними, с этими мерзавцами! Всё равно мои люди переловят их рано или поздно, и посадят обратно! Скажи мне лучше вот что… Ты точно уверен, что существует способ навсегда уничтожить… вот ЭТО! – он кивнул на кувшин, который стоял теперь у подножия трона, – И что твой… э-э… друг знает этот способ?
– О, ваше величество, конечно! Разве стал бы я об этом говорить, если бы не был уверен?! Ведь я и… э-э… моя женщина – должны больше всех бояться его гнева, и быть заинтересованы в его… Хм! Скорейшем и надёжнейшем уничтожении! Ведь именно мы нанесли его… э-э… достоинству такое страшное оскорбление!
Поэтому чем раньше ваше величество изволит приказать отправить нас в путь, тем быстрее этот сосуд с его ужасным содержимым покинет ваш дворец и пределы Турфана, и тем больше времени будет у моего друга… На необходимые приготовления и заклинания, или что там ещё может понадобиться!
– Н-да, это верно. – скривив губы, Боташ вздохнул. Он не любил, когда на него пытались давить, или подгонять, – Чем быстрее – тем… Вас двоих на месте этой твари я уж точно… Любил бы не особенно сильно, – тут его величество изволило ехидно ухмыльнуться, – Да и советник мой, если очухается, тоже от вас и ваших дел, в восторге не будет.